Полуфабрикат шедевра. Рецензия на роман Харпер Ли «Пойди поставь сторожа»

Есть книги, которые нельзя воспринимать независимо, не зная ничего ни об авторе, ни об истории их создания. «Пойди поставь сторожа» безусловно — одна из таких книг. Она была написана Харпер Ли в 1957 году, за три года до выхода знаменитого и действительно великого романа «Убить пересмешника», и лежала «в столе» до прошлого года.

Кто-то считает, что это первая неудачная попытка написать историю о Джин-Луизе Финч, кто-то склоняется к мысли, что это черновик «Пересмешника», в дальнейшем сильно переработанный таким образом, что осталась только детская линия. Если сличить тексты двух книг, то вторая версия действительно выглядит правдоподобной: некоторые эпизоды повторяются дословно или переданы очень похоже (например, ключевое для сюжета обоих романов дело об изнасиловании чернокожим белой девушки). В любом случае невозможно говорить о романе «Пойди поставь сторожа» в отрыве от «Убить пересмешника».

Композиция романа — матрёшка. Взрослая дочь из Нью-Йорка приезжает домой, в маленький городок в Алабаме, навестить пожилого отца и родных. Там же её ждёт жених — друг детства и преемник отцовского юридического бизнеса. Общаясь с близкими, узнавая их с новой стороны, удивляясь и расстраиваясь неожиданным открытиям, Джин-Луиза Финч вспоминает своё детство и отрочество, буквально ныряет в воспоминания. Детство её пришлось на 1930-е годы, сейчас на дворе послевоенное время, судя по всему, конец 1940-х. Воспоминания даны отдельными эпизодами — развёрнутыми и подробными, как книга в книге. Глазастик вспоминает, каким был город и люди прежде, до войны. Она категорически не хочет принимать свершившиеся перемены и чувствует себя чужой, но всё же только здесь ощущает себя дома: «Когда живёшь в Нью-Йорке, чувствуешь иногда, что Нью-Йорк — это не весь мир. Ну то есть — каждый раз, как я приезжаю сюда, я будто возвращаюсь в мир, а когда уезжаю из Мейкомба — покидаю мир».

Сюжетообразующий конфликт происходит между дочерью и отцом, который теряет божественный нимб и свержен с пьедестала. Ключевая сцена книги, кульминация — это длинный диалог между Аттикусом и Джин-Луизой о правах негров и демократии, которые каждый понимает по-своему. И этот раскол ощущается героиней не как абстрактный, умозрительный, а как очень личный, болезненный, и причиняет страшные страдания. Параллельно она разочаровывается и в женихе, а также выясняет отношения с тётей Александрой и дядей Джеком. Во всём этом присутствует подростковый максималистский накал с явными эмоциональными перегибами, несмотря на то, что героине по сюжету уже двадцать шесть лет.

Джин-Луиза здесь, конечно, уже (или ещё) не та задиристая драчунья в комбинезоне. Её мир стал сложнее, шире, она пережила потерю брата, переезд в другой город, она болезненно реагирует на перемены вокруг и в себе. Она боится навсегда уходить из мира детства во взрослую, как ей кажется, скучную и тупую жизнь. Интересно наблюдать её повзрослевшей, полной сомнений, вынужденной входить в ненавистный ей «мир женщин, который она глубоко презирала, не вполне понимала, от которого не могла защититься и которому была не нужна». Она полна любви — и одновременно чудовищных, тормозящих движение вперёд сомнений.

Эта честность перед собой и другими, ясное понимание, куда приводят человека радужные ожидания, внушённые ему традицией, навязанные обществом, лишает Джин-Луизу каких-либо собственных надежд. Она кажется потерянной, не находящей для себя будущего, потому что ничего хорошего от него не ждёт. Она спорит со всеми по поводу, не имеющему ни малейшего отношения к её собственной жизни — проблема поднимающего голову чернокожего населения Юга для неё как лакмусовая бумажка, подсказывающая, что она и её пожилые родичи из разных поколений, разных миров.

Концовка выглядит как хеппи-энд — девушка примиряется с отцом, признаёт, что он всего лишь человек и может ошибаться, мирится и с другими родственниками. Рвёт только с женихом, понимая, что пока не видит себя в браке: «…ну какая из меня жена? Я с кухаркой не справлюсь. Не знаю, о чём беседуют дамы, когда сидят в гостях. Мне придётся носить шляпку. Я уроню ребёнка, и он погибнет». В общем, Джин-Луиза — новый тип женщины, только зарождающийся в мире, эдакая эмансипе, которой сложно было бы жить одними традиционными семейными ценностями. И в целом идея, конфликт поколений, сами муки взросления и поиска себя в меняющемся послевоенном мире показаны достаточно убедительно.

И всё-таки невозможно назвать этот роман авторской удачей. Скорее всего, это прекрасно понимала и сама Харпер Ли, не ставшая его публиковать. В книге нет ни сюжетной, ни стилистической целостности — это сборник разрозненных эпизодов и зарисовок из жизни взрослой и маленькой героини. Эпизоды, связанные с детством, лиричностью, живописностью и тонким юмором подчас достигают уровня романа «Убить пересмешника», сильны и полны точных наблюдений некоторые «взрослые» сцены. Но удачные куски перемешаны с иными, полными грубого топорного юмора, описаний того, как Джин-Луизе физически плохо от происходящего, и её же истерик. Бесконечные, перегруженные диалоги и споры на политические и социальные темы отдают схоластикой, газетным памфлетом. Это страстные «выхлопы» на злобу дня, лишённые какой-либо художественной ценности. К сожалению, именно так написана ключевая сцена романа, от которой читатель многого ждёт. В ней чересчур эмоций напоказ, много крика и ругани, но всё это — как фальшивые ёлочные игрушки. Что-то безусловно происходит с автором, но читатель, особенно современный читатель, от которого бесконечно далеки проблемы чернокожего населения Америки середины прошлого века, ничего не чувствует, кроме недоумения и скуки.

Газетность, публицистичность самых главных сцен романа, а также постоянное «умствование», рассуждение на острые социальные темы, положенное в основу сюжета, снижают и портят впечатление. Не на руку автору работает и калейдоскопичная разрозненность эпизодов, плохо увязывающихся в целое.

Одно очевидно: не будь романа «Пойди поставь сторожа», не было бы и «Убить пересмешника». В первом, конечно, куда более слабом романе, уже заложены все кирпичики, на которых потом будет построен шедевр о девочке по прозвищу Глазастик: честность и даже безжалостность по отношению к миру, людям и себе; чуткое понимание сложности и красоты жизни, непримиримость по отношению к несправедливости, человеческой глупости, чёрствости и предрассудкам. Несмотря на нескладность и книжность этого романа, в нём всё-таки узнаётся почерк будущей мастеровитой Харпер Ли, знакомой нам по пронзительным страницам «Пересмешника». В конце концов, здесь уже есть и Джин-Луиза, и Аттикус — такие, какими их полюбит весь мир, когда они станут героями нескольких поколений.

Но если в «Пойди…» трагедия чернокожих выливается в длинные злободневные рассуждения о том, что у Юга Америки свой особенный путь, что малоинтересно и не очень понятно современному читателю-неамериканцу, то в «Убить пересмешника» трагедия чернокожего Тома будет переработана и выведена на общечеловеческий уровень, оставаясь трагедией и для американца 1960-х годов, и для русского читателя начала XXI века. Именно это делает книгу великой — вневременная человечность, боль, понятная читателю спустя поколения и расстояния. Поэтому можно смело считать роман «Пойди поставь сторожа» важной вехой на пути автора к своей главной победе. Впрочем, было ли необходимо всем нам знакомиться с полуфабрикатом будущего шедевра? Ведь как говорила сама Харпер Ли, «уж лучше быть молчаливой, чем глупой».

Дарья ЛЕБЕДЕВА