Олег Анофриев: Сейчас самое стихотворное время

Поэт, писатель, композитор, исполнитель — человек-оркестр Олег Анофриев и на девятом десятке своей жизни продолжает активную творческую деятельность. В планах — выпуск новой книги. Ведь на его счету множество стихов собственного сочинения, а также рассказы, повести, сказки, эпиграммы, музыка к песням, эстрадное и песенное творчество, игра в театре и кино. А книга, которая вышла четыре года назад, называется просто и со вкусом — «Есть только миг».

— Вы, наверное, уже лет пятьдесят пишете стихи? Что подвигло на написание стихов?
— Гораздо раньше, я начал писать стихи ещё в середине прошлого века. А основанием для начала были капустники — я люблю всякие сатирические стишата. В 1956 году Олег Ефремов ставил спектакль-мюзикл «Димка-Невидимка». И он организовал работу так, чтобы все его участники были заняты в создании этой работы. Писал для спектакля и я. Вообще, мои опыты в написании стихов в основном связаны с театральной студией, театром и кино. Я ведь написал песни к нескольким фильмам.
— Вы ведь, как сами признаётесь, писали стихи ещё тогда, когда в молодости были влюблены в актрису Елену Добронравову…
— Какие-то стихи, действительно, писал. Но было это написано так постыдно и носило такой пошловато-примитивный характер, что я их порвал и выбросил — именно поэтому мне теперь за такое «творчество» не стыдно. Было мне тогда 20 лет. А самые первые свои строчки я написал году в 1948-м, когда ещё учился в школе. Это было моё стихотворение, посвящённое 800-летнему юбилею Москвы, — хвалебная такая ода, которая тоже не украшает меня, как поэта.
— А может, виной вашей тяги к стихотворчеству было то, что вы, по вашим же словам, всегда были человеком свободолюбивым и не очень любили подчиняться?
— Да, и это тоже. Но ведь главное — что моё творчество признавали и хвалили. Я, например, недавно нашёл рубль 1949 года выпуска — бежевый такой, почти квадратный. И на нём рукой режиссёра, который работал с нами, Виктора Монюкова, написано мне на память: «Иногда нашему Олежке в голову приходят неглупые мысли».

Я самоучка. Я этим не горжусь, а стыжусь. Но переучиваться мне уже поздно

— Учились когда-нибудь стихосложению?
— Только как самоучка. Я этим не горжусь, а стыжусь. Но переучиваться мне уже поздно. По крайней мере, в той ритмике, которую я чувствую и слышу (порой, не зная, как называются все эти стихотворные размеры), я и пишу.
— У нас в стране слово «поэт» всегда звучало как-то по-военному. А что больше вас вдохновляло: гражданская позиция или какие-то красивые вещи?
— Смысловые. Бессмыслицу я писать не люблю — красивая она или не красивая. То есть пишу такие стихи, которые несут определённый смысл, а порой даже и философию. Я теперь смело могу об этом сказать, потому что у меня есть стихотворения, о которых люди, читающие их, говорят мне: «Да, какие хорошие философские стихи!». Так что сейчас я уже пишу серьёзные стихи, за которые мне не стыдно.
— А что сейчас вас вдохновляет на сочинение стихов — жизнь-то, как говорится, не стимулирует…
— Да вы что — по-моему сейчас самое время писать стихи. События-то какие развиваются яростные и очень значимые. Не тоска зелёная, а активнейшая жизнь, которая бурлит вокруг нас. Я вот ещё не брался за перо по поводу Украины (пока рано), но тоже наверняка появятся у меня стихи и на эту тему.

Никогда не состоял и вообще презираю все эти писательские союзы. Никогда и не стремился, во-первых, потому, что для этого нужно было унижаться, а я, как вы знаете, унижаться не люблю

— Сейчас есть в планах какая-нибудь поэма или что-то типа этого?
— Нет, я пытался один раз написать поэму — до половины дополз и бросил. Потому что это не моё дело.
— Никогда не состояли в Союзе Писателей?
— Никогда не состоял и вообще презираю все эти писательские союзы. Никогда и не стремился, во-первых, потому, что для этого нужно было унижаться, а я, как вы знаете, унижаться не люблю.
— Раньше ведь как: не состоишь в Союзе писателей — не получаешь хороших гонораров.
— А я их и не получал.
— Не было чувства, что бездари, которые сидят и состоят в Союзе, чем-то обворовывают вас и других талантливых поэтов и писателей?
— Нет, у меня такого ощущения нет. Дело в том, что просторы воли, таланта не имеют границ: если ты талантлив — никто тебя обокрасть не сможет (в том смысле, о котором вы говорите). И это не зависит от времени, в котором мы живём — будь то советские годы или наше время.
— А вообще часто общались с поэтами-писателями в те, советские времена? Скажем, в ЦДЛе? Не показывали им свои тогдашние стихи?
— Я с ними — нет (ни в ЦДЛе, ни где-либо ещё не был целое тысячелетие). Они со мной общались по разным причинам — это да. И показывали мне свои стихи и песни. Так что я иногда исполнял песню, написанную кем-нибудь из поэтов, и мы знакомились. Если мне нравились стихи — я пел с удовольствием.
— Часто ли при этом вы редактировали слова к вашим песням, когда видели, что автор не совсем профессионален?
— Да, и делал это очень часто.
— Обижались?
— Возмущались, конечно, авторы. Но я их убеждал, что это должно звучать именно так.
— В мультфильме «В порту» вы стоите соавтором с поэтом Сергеем Козловым.
— Это действительно так, как и то, что из 500 строк текста к песням этого мюзикла на его долю приходится всего 50. А все остальные мои. Причём, вы представьте, что надо ведь все это дописать в стиле автора, чтобы это резко не отличалось.
— Козлов, наверное, тоже возмущался?
— Нет, что вы — он просто денег не хотел платить из своих гонораров. Ведь больше половины было написано мною. А он (и другие такие же авторы) никак не хотел этого делать. И на этом вся наша дружба прекращалась. То же самое было и с мультфильмом «Бременские музыканты».

Cила зажимания рождает противодействие, сопротивление. Если тебе что-то не дают делать, у тебя появляются силы пересилить это

— Кстати, на ваши эпиграмы и «издёвки» тоже обижались?
— А я не знаю — читали они их или нет.
— Книжку выпускать не собираетесь?
— Хотелось бы. Но у меня же вышла года четыре назад книга, называется «Есть только миг».
— Туда вошли и стихи, и проза?
— Стихи, проза, эпиграммы, сказки, рассказы и многое другое — то, что я написал в самые плодовитые годы моего творчества — в 1990-ые. Обидно то, что выпустишь книгу — а потом написал ещё что-то интересное, стоящее. Кстати, в 1990-е годы вышла первая книга, которая называлась «Солдат и балерина» — там были мои стихи, песни, портреты и т. д. А потом, когда появилось большое количество нового материала, я её фактически переиздал и назвал её более рыночно — «Есть только миг».
— Сейчас многие ругают нравы, царившие в советское время. Но ведь рождались гениальные произведения…
— Вы знаете, сила зажимания рождает противодействие, сопротивление. Если тебе что-то не дают делать, у тебя появляются силы пересилить это. Не всегда такое получалось, но иногда случалось.

Беседовал Виталий КАРЮКОВ