Хроники проклятого поколения. Рецензия на роман Алексея Варламова «Мысленный волк»

Алексей Варламов больше известен как автор художественных биографий, нежели как романист, хотя его художественная проза публикуется давно и регулярно. В романе «Мысленный волк» автор выступает в обеих своих ипостасях — биографа и беллетриста: писатель художественно переработал богатый фактографический материал эпохи и создал гармоничную надстройку вымысла над зданием фактов.

«Мысленный волк» — книга не столько о людях, сколько о времени, о необратимом ходе истории, на который, с одной стороны, влияет даже самый ничтожный поступок каждого человека, с другой, который предопределён, детерминирован. Варламов пишет о переломном моменте русской истории, о Первой мировой войне, событии, оттеснённом на задний план памяти последующими катастрофами: революцией и гражданской войной. В основе сюжета пугающая мысль о том, что все мы — фигурки, которые кто-то двигает по шахматной доске, а прошлое существует лишь для того, чтобы с ужасом вглядываться в него из будущего.

В качестве основных персонажей Варламов вводит под вымышленными именами героев своих нехудожественных книг: Михаила Пришвина, Григория Распутина, Александра Грина. Павел Легкобытов, срисованный с Михаила Пришвина, безусловно, одна из ключевых фигур, получился несколько плоским, книжным, будто и правда единственной целью его было «написать донос в будущее». Куда более живым и вдохновляющим вышел эгоцентрик и «престидижитатор» Александр Грин — Савелий Круд. Посвящённые ему главы — одни из лучших. Мелькают и другие исторические лица — священники, царская семья, думцы и министры, философ Р-в, в котором без труда узнаётся Василий Розанов. Есть авторские герои: семья Комиссаровых, которая вполне могла жить в военном Петрограде.

Описывая, как ломаются взаимоотношения персонажей, какие значительные они переживают перемены, писатель показывает, как беспощадное время крушило и дружбу, и семью, и любовь, как людей раскидывало в стороны. Механик Комиссаров проходит путь от пассивного большевика и добродушного сибарита до сурового офицера, пленного и затем начальника политической тюрьмы. Избалованная мещанка Вера, его жена, становится сестрой милосердия и смиренной юродивой, а дочь Уля, главная героиня романа, в которой заключена мистическая возможность полёта, падает всё ниже, проходя через все круги подросткового и революционного ада.

Персонажи спорят, имеют своё мнение, чего-то планируют и хотят, но остаются лишь пассивными фигурками на доске. Сплетая собственный узор из правды и вымысла, Варламов показывает неумолимую силу времени, влекущего всех их к страшному водопаду, порогу, за которым всё меняется раз и навсегда: «ибо частные события человеческой жизни угодили в общий человечий поток и понеслись вперёд, мешаясь друг с другом, как мешается вешняя вода с потоками грязи, падающими деревьями, сорванными лодками и плотами, причалами, глыбами льда, обильной пеной, мусором и несётся к ревущему падуну», и этот порог — решение о вступлении в войну с Германией. Дальше всё сыпется по принципу домино: война становится мировой, затяжной, кровавой и страшной, следом приходят друг за другом две революции и гражданская война, полный слом привычного мира. Показывая частные жизни обычных людей, угодивших в это время, как в капкан, Варламов постепенно нагнетает ужас: от мирных пасторальных сцен в начале — к хаосу, насилию и разрушению в конце.

Чтобы объяснить причину страшного, неоправданно жестокого перелома, Варламов вводит в повествование «мысленного волка», позаимствовав его образ из молитвы Иоанна Златоуста, читаемой перед причащением. В христианстве «мысленный волк» трактуется и как дьявол, искушающий человека, и как тёмные разрушительные мысли, предаваясь которым, человек становится рабом страстей. В романе Варламова реальность предстаёт шаткой и ненадёжной, а мысли, напротив, стремятся обрести плоть. Где-то там, в общем мыслеполе, и бродит жуткое создание, называемое героями «мысленный волк», и даже иногда вырывается в физический мир. Он есть «ржавчина, коррозия металла», «микроб, вирус, тля», «разновидность духовного бешенства, чумка, эпидемия, беда». Но даже для этого чудовища, питающегося негативом, грешными помыслами, злобой и смутой, то, что происходит в России, оказывается не по зубам: «Да если хотите знать, этот волк в каждом из нас сидит. И уже не ест нас поедом давно, а блюёт, потому что обожрался гнилой человечины».

Стилистически роман напоминает «коктейль» из русской классики, которую смешали, взболтали и выдали оригинальный продукт. Несмотря на подчёркнутую традиционность языка и диалогов, отсылающих к Шолохову, Достоевскому, Лескову, книга звучит свежо и актуально. Автор ясно понимает, что «человечество ходит по своей истории кругами, а иначе давно бы подошло к концу — ведь история совсем недолгая и бережливая, пространства и времени у неё мало. Она обманывает людей тем, что показывает им якобы новое, а ничего нового на самом деле нет и быть не может», что противоречия российской жизни и «шаткость» нашего сознания никуда не исчезают, что «России нужно снова сесть за гимназическую парту и учиться».

Один из ощутимых недостатков книги — явное присутствие автора. Он несколько топорно врывается в повествование из сегодняшнего дня и «подмигивает» читателю, а потом снова исчезает. Возможно, это вписывается в задумку — связать прошлое с настоящим, события войны и революции с сегодняшним днём, но стилистически выглядит не удачей, а оплошностью, поскольку вырывает читателя из атмосферно воссозданной эпохи. Ещё одна беда — многословность, тяжеловесность, перегруженность некоторых эпизодов.

Периодически автор впадает в «энциклопедичность» и пытается вывалить на читателя всё, что знает о герое, у которого есть прототип, и этим вновь сильно перегружает текст, теряя внимание и включённость читателя.

Несмотря на все недостатки, «Мысленный волк» — произведение живое и настоящее, бередящее незаживающие общечеловеческие и сугубо русские раны. Удалась и попытка автора в свободной художественной форме осмыслить гибельную для страны, забытую Первую мировую, показать абсурдную легкомысленность общества в начале конфликта и весь ужас его последствий: «Генералы хотели войны, чести, наград, торжества; они не могли забыть поражения от желтолицых и жаждали отмщения, министры требовали величия страны среди европейских держав, журналисты хотели острых статей, дамы — благотворительных концертов и военных нарядов, а о цене никто не думал».
Золотые страницы книги — те, где Варламов не рассуждает, а показывает с помощью точнейших деталей специфический русский менталитет: в добрых насмешках над собственным народом нет ни злости, ни осуждения, как если бы речь шла о милых недостатках любимого человека. Такие картины и детали рассыпаны по всему тексту, словно хлебные крошки, и они ведут к сути и кульминации романа: «…как может уцелеть страна, в которой, с одной стороны, Чехов, с другой — вот этот мужик? Как такое царство не разорвёт?»

Момент разрыва и миллионы сломанных жизней для писателя — трагедия, которой он ужасается, не пытаясь обвинять или оправдывать участников, и этот момент запечатлён честно и жёстко.

Общее впечатление от книги сильное, несмотря на то, что в процессе чтения оценка колебалась: подчас многословие и книжная искусственность перевешивали живое, настоящее, захватывающее. Но все сомнения разрешил финал — мощный, страшный, трагичный, символичный. Каждому, кто возьмётся за эту увесистую книгу, советую дочитать, пережить, упасть в бездну вместе с героями, проснувшимися однажды в совершенно другой стране и оказавшимися «бесславным, бесчестным поколением, которое к чему-то стремилось, рвалось, мечтало, но потеряло всё, что у него было, и будет проклято потомками».

Дарья ЛЕБЕДЕВА