Бывший помощник президента РФ Владислав Сурков опубликовал в журнале «Русский пионер» стихотворение «Чужая весна»
Бывший министр экономического развития РФ Алексей Улюкаев выпустит сборник стихотворений, написанных во время тюремного заключения. Книга «Тетрадь в клетку» появится в продаже в первых числах апреля
В словарь Института русского языка имени В.В. Виноградова РАН добавлены слова «коптер», «почтомат» и «фотовидеофиксация»
В Израиле в новой версии сказки Антуана де Сент-Экзюпери Маленький принц ради гендерного равенства стал принцессой. Книга получила название «Маленькая принцесса»
В Литве захотели переименовать Литературный музей Пушкина в Музей-усадьбу Маркучяй

Евгений Рудашевский: «Даже самую безобразную околесицу может с удовольствием прочитать ваша бабушка или ваши родители»

Евгений Рудашевский — необыкновенный молодой человек. За свои двадцать восемь лет он почти в прямом смысле прошёл огни и воды, где только ни побывал, кем только ни поработал! И, главное, стал хорошим писателем, успев завоевать несколько литературных наград. Сегодня Евгений в гостях у нашего литературного портала…
— Евгений, для такого молодого человека у вас очень богатая биография. И всё-таки, очень хотелось бы именно от вас узнать, как вы стали писателем? Как пришли к этому, изначально выбрав профессию юриста и даже проучившись в серьёзных вузах в России и за рубежом? Что, юриспруденция — это был неправильный или вынужденный выбор? И как хватило у вас храбрости и решительности начать всё сначала?
— Творчество для меня всегда было способом мышления. Я писал о чём-то и так это обдумывал. Своеобразный диалог с самим собой, со своими идеями. Непрерывный процесс, результатом которого в разные годы становились повести или рассказы, которые я и не думал публиковать.
Юриспруденция была осознанным выбором, я никогда не жалел о нём. Любой опыт важен, позволяет взглянуть на мир с другой стороны. И чем больше таких сторон узнаёшь, тем лучше понимаешь человека. О чём ещё писать, как не о человеке?
Мне хотелось путешествовать, и эта тяга пересилила желание стать адвокатом. Однажды я проснулся и понял, что моя жизнь должна быть другой. Тогда я учился в небольшом чикагском университете. Пропустив занятия, отправился на автовокзал, купил билеты на ближайший автобус в Висконсин. Так началось моё первое самостоятельное путешествие.
— Такие повороты судьбы, которые, по-видимому, не могли не вылиться в литературные труды, насколько они обогатили вас как личность? Жалеете ли вы о каких-то моментах своей жизни? Например, что работали уборщиком?
— Я ни о чём не жалею. Неудачные дни оказывались ступенью к дням удачным. Всё, как у Визбора: «Кручина твоя не причина, а только ступень для тебя». А в работе уборщика не вижу ничего плохого. Любая честная работа, благодаря которой человек содержит себя или свою семью, достойна уважения. До сих пор помню людей, с которыми тогда столкнулся. Помню и атмосферу той жизни, а это всегда ценно. Я работал в ночную смену, возвращался домой по пустынной дороге на велосипеде и каждый раз смотрел, как впереди над лесом встаёт солнце. Дышалось легко и свободно. Это было главным.
— Если можно, из какой вы семьи? Где вы родились и выросли? Была ли уже в юные годы у вас тяга к творчеству, к писательству?
— Я вырос в семье преподавателей. С детства мне приходилось часто переезжать. Я шесть или семь раз менял школу. Жил в разных городах. Возможно, поэтому везде чувствую себя одинаково хорошо. Везде чувствую себя дома и всегда готов к поездкам.
Первый рассказ я написал в пятом классе. Не помню, зачем я это сделал и что при этом испытывал. Но могу точно сказать, что в дальнейшем сочинение всегда приносило мне удовлетворение. О большем я не просил.
— Что вы читали в детстве и юности? Кто из авторов, возможно, дал вам жизненный посыл или развил ваш литературный вкус? Можно ли сказать, что вы и сами принадлежали к категории «думающие подростки», для которой пишете сейчас?
— Не знаю, был ли я «думающим подростком», но хорошие оценки за учёбу в классном журнале всегда сменялись двойками за поведение. Крики «Рудашевский, вон из класса» разносились на всю школу. Я был непоседлив. Часто попадал в переделки. Лазил по крышам, подвалам, бродил по болотам. Школьная программа по литературе прошла мимо меня. Но я всегда находил время для приключенческих книг. По ночам читал Фенимора Купера, Джека Лондона, Генри Райдер Хаггарда, Аркадия Фидлера. Самое яркое впечатление в своё время произвела «На краю Ойкумены». На мой взгляд, никто лучше Ивана Ефремова не передал завораживающее чувство таинственного, непознанного мира вокруг. Путешествие в неизвестное всегда вдохновляет.
— Первые литературные опыты и первая книга — это всегда незабываемо, но не всегда гладко. У вас сразу всё пошло успешно? Если можно, расскажите, когда и как это происходило…
— В юношестве я не задумывался о публикациях. Писал исключительно для себя. Всё изменилось в восемнадцать лет. Я увлёкся Маркесом. Прочитал где-то в его воспоминаниях, что он хотел во что бы то ни стало опубликовать первый рассказ в девятнадцать лет. Мне захотелось того же. Я начал рассылать работы, по большей части это были фантастические и мистические рассказы, по журналам. Долгое время не получал ответов, но в девятнадцать лет сумел-таки опубликоваться в небольшом, малоизвестном издании. Был очень рад, но после этого ещё долго никого не беспокоил своими рукописями.
— Сколько у вас уже литературных премий? И что, по-вашему, стало главным в решении высоких судей, когда они присуждали их вам? Какой у вас секрет? Дают ли эти награды что-то, кроме денег?
— Наиболее ценными для меня стали две премии. Это «Книгуру» — за повесть «Здравствуй, брат мой Бзоу!» Благодаря этой премии на повесть обратил внимание Виталий Зюсько, директор издательства «КомпасГид». И премия «За верность Слову и Отечеству» имени Антона Дельвига — за путевой дневник, написанный в Индии.
Сложно сказать, чем руководствовались судьи, выбирая мои произведения. Мне они, к сожалению, не очень нравятся. Я люблю то, что пишу — каждую строчку, каждое слово, но до тех пор, пока не поставлена последняя точка. После этого я с сожалением пересматриваю написанное и понимаю, что мог бы всё сделать лучше. Это стимулирует работать дальше. Возможно, написав своё идеальное произведение, я остановлюсь и займусь чем-нибудь другим. Буду столярничать или делать керамическую посуду. Почему бы и нет? Только сомневаюсь, что когда-нибудь это произойдёт.
— Как подолгу вы пишете каждую книгу? Пишете под вдохновением или просто умеете трудиться?  Легко ли уживаетесь с издателями и дедлайнами?
— Мне рано говорить о «книгах». Думаю, лет через десять этот вопрос будет более актуальным. Я только в начале пути. Пока что для меня создание каждого нового произведения — новая история со своими деталями. Что-то может созревать долгие годы, а что-то вспыхнуть и вылиться на бумагу буквально за несколько недель. Если вдохновение — это опьянение идеей, опьянение образом, то да, без него трудно работать.
Никогда не считал себя трудоголиком. Я умею лениться. Это не мешает работать месяцами практически без отдыха. Впрочем, я не верю в «лень». Лучше говорить об отсутствии мотивации. Найти мотивацию бывает непросто. Чем больше релятивизма в суждениях, чем более терпимым становишься к миру вокруг, тем сложнее писать. Начинаешь осознавать, что словами ничего не выразить. С этим приходится жить. Кроме того, оглядываешься и видишь, что сзади стоят гиганты литературы. Понимаешь, что едва ли достигнешь их высот. Желание стать самим собой для меня — лучшая мотивация в творчестве.
С издательствами одна проблема — не всегда издают. Других проблем нет.
— Вы пишете, как вам пишется, или держитесь какой-то заданной линии? Например, книга для юношества «должна быть такой-то и такой» и «не должна содержать того-то и того-то»?
— Линию задаёт сама история, логика её повествования. Против неё не пойдёшь. А если пойдёшь, то всё разрушишь. Так что я «пишу, как мне пишется», только первые несколько страниц. Дальше я становлюсь заложником рождённых образов.
Юношеской книгу делают её герои, их поступки и мысли, а не условные рамки. По меньше мере, так должно быть в свободной литературе. Иначе читателя неизменно будут преследовать запашок ханжества или привкус деланности.
— Кого из ваших современных собратьев по перу вы считаете действительно заслуживающими интереса и достойными прочтения?
— К сожалению, я не знаком с молодыми современными авторами. Но, безусловно, любой автор достоин внимания. Для каждого есть свой читатель. Вопрос в том, чтобы его найти. Даже самую безобразную околесицу может с удовольствием прочитать ваша бабушка или ваши родители. Почему бы и нет? Книга оживает, как только её прочитает хотя бы один человек. От того, что её прочтут тысячи, она не станет более живой. А измерить каким-то лекалом талантливость произведения не удастся. Если только не отдать его «Изпиталу». В конечном счёте, популярность книги определяет не «индекс гениальность», а НКЧТ (наивероятнейшее количество читателей текста).
— Над чем вы работаете в настоящий момент? Когда можно ждать новую книгу?
— Если всё сложится, выйдет моя книга «Куда уходит кумуткан».
— Что сейчас читаете?
— Если говорить о подростковой литературе, то на днях я прочитал «Город Бестий» Исабель Альенде — любопытная книга о приключениях американского мальчика в южно-американской сельве. А вчера начал «Зелёный круг» Стефана Касты.

Беседовала Елена СЕРЕБРЯКОВА

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Видео на «Пиши-Читай»

В Петербурге с третьей попытки установили памятник Сергею Довлатову

В Петербурге с третьей попытки установили памятник Сергею Довлатову

До этого презентованный общественности монумент пришлось демонтировать для доделки.

Популярные писатели вернули моду на устное чтение (ВИДЕО)

Популярные писатели вернули моду на устное чтение (ВИДЕО)

В «Гоголь-центре» завершился 21-й сезон «БеспринцЫпных чтений». Этот проект — один из самых странных на…

Певец Алекс Дэй благодаря Гарри Поттеру сам стал немножечко магом

Певец Алекс Дэй благодаря Гарри Поттеру сам стал немножечко магом

Рэпер из Британии прославился тем, что в одной песне использовал практически все заклинания из саги…

Яндекс.Метрика