Бывший помощник президента РФ Владислав Сурков опубликовал в журнале «Русский пионер» стихотворение «Чужая весна»
Бывший министр экономического развития РФ Алексей Улюкаев выпустит сборник стихотворений, написанных во время тюремного заключения. Книга «Тетрадь в клетку» появится в продаже в первых числах апреля
В словарь Института русского языка имени В.В. Виноградова РАН добавлены слова «коптер», «почтомат» и «фотовидеофиксация»
В Израиле в новой версии сказки Антуана де Сент-Экзюпери Маленький принц ради гендерного равенства стал принцессой. Книга получила название «Маленькая принцесса»
В Литве захотели переименовать Литературный музей Пушкина в Музей-усадьбу Маркучяй

Эдуард Тополь: «Писателем я стал скорее вынужденно…»

Эдуард Тополь – писатель и публицист, автор остросюжетных романов, в том числе провидческого «Завтра в России», предсказавшего путч 1991 года… Вот уже тридцать пять лет Тополь живёт в Нью-Йорке, но ни на один день не забывает о своей родине. Ведь именно в России, будучи почти подростком, Эдуард Тополь впервые попробовал перо, а затем и отшлифовал свое профессиональное мастерство. Он пишет свои книги о ней и – для неё. Пишет с любовью, несмотря на то, что она не всегда была ласкова с ним. Потому что в сердце человека навсегда остается самое лучшее – детство, юность, первые друзья и мудрые наставники.

— Когда литература вошла в Вашу жизнь?
— Когда был ещё карапузом, маленьким и рыжим, на всех утренниках читал наизусть «Стихи о советском паспорте». Это был «мой» первый стих, я его обожал. И декламировал его с чувством, как говорили, «с выражением», размахивая руками «к любым чертям с матерями катись любая бумажка!…»
А, вообще, в моём детстве не было ни телевизора, ни Интернета, и я не помню никаких других увлечений, кроме книг. Поэтому читать я начал довольно рано. И я помню, когда мы в конце войны, в 1944 году, вернулись из эвакуации в Баку – мне тогда было шесть лет – я пришел в библиотеку на соседней улице и попросил книгу. Библиотекарша, которая, как мне казалось, сидела на неком возвышении, посмотрела на меня сверху удивленно и спросила: «Мальчик, а ты хоть читать умеешь?» Она достала с полки какую-то детскую книгу и дала мне. Это оказались стихи Льва Квитко. Я открыл наугад и увидел стихотворение, которое уже знал наизусть — «Анна Ванна, наш отряд хочет видеть поросят…» И я начал читать ей его, не глядя в книгу, чем сразил ее наповал.
Жили мы тогда у дедушки, восьмером в двухкомнатной квартирке. Народу полно, тесно. И у нас был обеденный стол, накрытый скатертью, длиной до пола. Под этим столом и было моё «рабочее» место. Там я прятался от всех и читал в своё удовольствие книги, которые мне давали в библиотеке. А ту книгу Льва Квитко я изучил от корки до корки. И никто тогда не мог предположить, что этого замечательного поэта и хорошего человека, участвовавшего в антифашистском движении, обвинят в измене Родине и расстреляют в 1952 году…
Так что, любовь к чтению – это у меня с малых лет. А на Маяковского меня «подсадил» папа…
— Расскажите про отца.
— Он был незаурядной личностью, технарь по образованию, подвижник и новатор по сущности. В полтавской обсерватории – мы какое-то время жили на Украине – работал мастер, который по чертежам отца изготавливал уникальные проекторы и диапозитивы. И мы ездили с нашим проектором по колхозам и совхозам, папа рассказывал украинским колхозникам, как мы полетим в космос. Для них это была совершенная фантастика – представьте, 1949-1950 годы! Люди смотрели во все глаза! И слушали во все уши: про Циолковского, про космические полеты, про устройство Вселенной, и как всё это будет происходить. Мы вели просветительскую деятельность.
Только представьте, что в разгар антисемитской кампании газета «Советская культура» опубликовала большую статью о лекторе с еврейской фамилией, имением и отчеством. И его фотографию. Это тогда дорогого стоило. У меня до сих пор хранится номер газеты с той статьёй, где папин портрет с его «волшебным фонарём».
— Когда состоялся Ваш литературный дебют?
— Мои первые стихи вышли в «Юности», когда мне было семнадцать лет. Я думал, что буду поэтом, меня печатали в журналах «Юность», «Литературный Азербайджан», «Нева». Публиковали целые подборки. После армии я перестал писать стихи и ушёл в журналистику, но это уже совсем другая история.
— Как же Вы определились с писательством?
— Это был длинный путь. И, честно говоря, писателем я стал скорее вынужденно — романы стал писать, когда уже попал в Америку… А по «закваске» я всё-таки больше журналист. Журналистика – это и есть мои «красные кровяные шарики». Я ведь после возвращения из армии пошел работать в газету «Социалистический Сумгаит». Мы делали её вчетвером, она выходила через день на четырех полосах. Так что получалось – по полосе на брата. Мы – три парня и одна девушка – были универсалами, бегали по заводам, брали интервью, писали во всех жанрах – статьи, очерки, фельетоны. Было трудно, но – весело. И надо сказать, это стало мне отличной репортёрской школой.
Я теперь на лекциях, если меня приглашают выступить на журфаках, всем будущим коллегам говорю, что не надо идти на факультет журналистики, чтобы стать журналистом. А надо пойти и поработать где-нибудь в заводской многотиражке – вот где лучшая практика! Вот недавно пригласил меня на журфак в МГИМО один мой товарищ, который работает в этом институте. И я там снова это сказал. Теперь больше не приглашает…
Так вот, в Сумгаите я проработал полгода – самые, наверно, яркие в моей журналистской биографии – а оттуда меня пригласили в «Бакинский рабочий». Это была первая коммунистическая газета в Советском Союзе, она на шесть лет старше «Правды». Замечательный и смелый человек был её главный редактор, Николай Гладилин. Он брал на работу талантливую перспективную молодежь. Не испугался взять и меня, несмотря на моё происхождение и полное отсутствие высшего образования…
— Неужели ничего не окончили?
— Потом, конечно, окончил. Сценарный факультет ВГИКа. Но перед этим прошел такие мытарства с поступлением в вуз, после которых у любого, наверное, опустились бы руки. И всё это было связано как раз с моим происхождением, с национальностью.
— Это было как-то завуалировано?
— Не сильно. Везде, куда бы я ни поступал – а поступал я и в Бакинский университет, и в ленинградский, и в Литературный институт, и во ВГИК – везде я фактически выдерживал экзамены. Но на последних этапах меня либо откровенно срезали, либо просто не зачисляли. В БГУ даже был скандал по моему поводу. Я сдавал экзамен на филфак и написал сочинение в стихах! Был уверен, что пройду. Но – увы! И тут за меня вступился сам декан философского факультета, муаллим Алекперли. Образованнейший человек, профессор, окончивший Сорбонну. Он требовал, чтобы меня приняли, настаивал на этом. Но его не послушали. И тогда он пригласил меня к себе домой. Это был настоящий званый восточный ужин, после которого мы читали друг другу свои стихи… На следующий год не без участия г-на Алекперли меня всё-таки приняли в университет, но всего лишь на заочное отделение, хотя я и набрал проходной балл на дневное. Но ведь в республике было полно министров, а у каждого – дочь. А мест на факультете всего пятнадцать. В итоге я стал студентом-заочником с правом вольного посещения лекций. Но ни стипендии, ни освобождения от армии мне не полагалось. Таким образом, после года учёбы я ушел служить Родине.
— А потом окончили ВГИК?
— Не так просто. Туда я тоже поступил далеко не сразу. И там меня «возили лицом об стол» из-за моей национальности. Что поделаешь, такое было время! Но, помимо горячего желания учиться, у меня была за плечами армия, что бесспорно «работало» на меня. Оставив бакинский университет, я подал документы сразу в два московских вуза – в Литературный институт имени Горького и во ВГИК. И там, и там меня без объяснений просто не зачислили. Зато во ВГИКе, когда я пришел за своими документами, мне их не отдали. Декан Кира Константиновна Парамонова дала слово, что на будущий год я в любом случае попаду. И следующим летом я наконец был зачислен.
— Во время учёбы не ощущали прессинга «по национальной статье»?
— Вот уж чего не было, того не было. Наши педагоги, профессора были очень интеллигентными, элитными людьми. До такого плебейства там никто не опускался. Напротив, я словно окунулся в лояльную атмосферу и начал пользоваться этим в полную силу. Бывало, и прогуливал, и относился к занятиям спустя рукава. Но однажды меня вызвал руководитель моего курса Иосиф Михайлович Маневич (у него до меня учился Гена Шпаликов) и сказал: «Что же ты делаешь? Ты знаешь, что из всех талантливых евреев, которые поступали, я мог взять только одного? Ты учишься за них за всех, понимаешь?» И это стало мне уроком на всю жизнь…
— Вы российский писатель, или американский?
— Несмотря на то, что живу в США уже 35 лет и давно являюсь американским гражданином, я всё-таки остаюсь российским писателем. Ведь основную часть времени я провожу в России, здесь же беру и сюжеты для своих будущих книг.
— Штаты – читающая страна?
— Да, бесспорно. Но они читают своё, американское. А я пишу про то, что ближе мне – про то, что касается моей родины, России.
— Вы – миллионер?
— К сожалению, нет. Сами видите, я пишу книги не конвейерным методом. Каждый роман – это серьёзный, иногда многолетний, труд. Например, «Бисмарк. Русская любовь железного канцлера» стоил мне двенадцати лет. Все эти годы я тщательно изучал источники, штудировал архивы. И нашел много интересных фактов. Конечно, не каждую свою книгу я пишу так долго, но фигура Бисмарка бесспорно заслуживала серьезного изучения. И я считаю, что отдал должное и Железному канцлеру, и его отношениям с юной красавицей, княгиней Орловой-Трубецкой. Вы почитайте – и убедитесь.

Беседовала Елена СЕРЕБРЯКОВА

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Видео на «Пиши-Читай»

В Петербурге с третьей попытки установили памятник Сергею Довлатову

В Петербурге с третьей попытки установили памятник Сергею Довлатову

До этого презентованный общественности монумент пришлось демонтировать для доделки.

Популярные писатели вернули моду на устное чтение (ВИДЕО)

Популярные писатели вернули моду на устное чтение (ВИДЕО)

В «Гоголь-центре» завершился 21-й сезон «БеспринцЫпных чтений». Этот проект — один из самых странных на…

Певец Алекс Дэй благодаря Гарри Поттеру сам стал немножечко магом

Певец Алекс Дэй благодаря Гарри Поттеру сам стал немножечко магом

Рэпер из Британии прославился тем, что в одной песне использовал практически все заклинания из саги…

Яндекс.Метрика