"Эху Москвы" — 25: как Алексею Венедиктову Ельцин кличку дал
Журналистская работа, порой, может стоить больших нервов. Особенно на оппозиционном СМИ, таком, как многие считают «Эхо Москвы», открыто называя радиостанцию «вражеской» и «агентом Госдепа США»
Главному редактору «Эха» — человеку незаурядному и смелому — пришлось на своих плечах испытать груз ответственности за «свободу слова», которая могла стоить ему свободы в прямом смысле, а, может, даже и жизни. Об этом радиоведущий рассказывает читателям на страницах книги «Эхо Москвы. Непридуманная история», приуроченной к 25-летию создания станции, на презентации которой и побывал корреспондент «Пиши-Читай».
Читатели интересовались у Венедиктова, бывали ли за четверть века вещания радио серьёзные случаи, когда «всё висело на волоске»? Оказывается, бывали, и всё было очень серьёзно. Итак, представьте, сентябрьские события 1993 год, «расстрел Белого дома», как пишут энциклопедии. Прямое включение пуловского корреспондента Венедиктова из Дома Советов России. Руцкой в микрофон говорит: «Ребята, поднимайте самолёты и летите бомбить Кремль»!
Через четыре месяца ничего не подозревающий сотрудник радиостанции Алексей, как обычно, идёт на встречу журналистов с Ельциным в Белый дом. Шеф протокола просит Венедиктова сесть напротив главы государства. Журналист теряется в догадках — такие встречи в бытность первого Президента России проводятся в формате «без галстука» со вкусностями и без обязательных в нынешнее время «подходов» для прессы. «Выходит Борис Николаевич, садится напротив, упирается в меня тяжёлым взглядом. Такая пауза — ни «здрасьте» никому, ни «до свидания», он вообще вежливость любит, — интригует публику известный радиоведущий и продолжает, пародируя Ельцина. — «Как не стыдно, «Эхо Москвы». Товарищи, поднимайте самолёты, летите бомбить Кремль! Вы что?!» И тут я понимаю, что у него под рукой какая-то кнопка, и, если он её нажмёт, я провалюсь в какие-то кремлёвские подвалы. А коллеги слева-справа так физически, забирая с собой свои тарелки, рюмки отодвигаются от меня, и я остаюсь в таком пустом пространстве. И я впервые понял, что он так ладонью «бух» — и не будет меня. Тем более, действительно, военный мятеж, путч. Я начинаю типа блеять: была работа, направили меня бы к вам, Борис Николаевич, я бы вам слово дал, но направили к Руцкому, я не виноват… Он так смотрит тяжело и говорит: «Работа у него, понимаешь… Работничек нашёлся, понимаешь. С тех пор у меня была кличка «работничек».
А вторая история произошла в прошлом году, 19 июля, когда Венедиктов осмелился в радиоэфире высказать своё мнение, кто сбил над самопровозглашённой ДНР малазийский «Боинг». На следующий день «непатриотично настроенному журналисту» позвонили «разные товарищи разной величины, разного размера звёзд на погонах и сказали «всё». «Я говорю: всё что ли — вещи собирать? — с юмором вспоминает главред «Эха Москвы». — Не-не, мы сами придём, ответили они, причём такие серьёзные люди сказали. И после этого началась эпопея с Михаилом Лесиным, с увольнениями…»
Сергей МИЗЕРКИН
