Галина Неволина: «Зло может быть сильнее, но до определённого момента. Когда его концентрация стаёт чрезмерной, оно начнёт поглощать себя»

Галина Александровна Неволина — замечательный российский драматург и театральный педагог. Она создала и с 1982 года бессменно руководит молодёжным театром-студией «Поколение», за что удостоена звания почётного работника общего образования РФ. Галина Неволина является автором книг «Записки или советы практикующего режиссёра», «Театр в школе» и «Игра на обретение», а её пьесы с успехом идут во многих детских театрах нашей страны. Сегодня Галина Александровна в гостях у нашего литературного портала

— Пожалуйста, расскажите о себе, о своём детстве, о родителях. И о том, как началась ваша любовь к прекрасному.
— Я родилась в 1957 году в г. Уфе. Южный Урал. Город, в котором по распределению оказались мои родители, в котором на три года раньше меня родился мой брат Женя. Другие наши родные жили далеко. Наверное, поэтому я научилась делать родными людей, которые окружали меня. В понятие друг у меня закладывается гораздо большее, чем общепризнанное. И научилась на всю жизнь ценить свои корни — родословную. Об этом мною написано в послесловии к пьесе «Адрес для писем тот же».
Мне кажется, что нам очень многое передаётся от родителей. И чем взрослее становишься, тем больше это понимаешь. Наверное, поэтому хочется сказать несколько слов о них: с возрастом поняла, что они многое определили во мне, хоть и казалось, что особой духовной близости вроде и не было.
Мой отец воевал с 1943 года, был контужен, снова воевал, демобилизован из Берлина только в 1947 году, ему был 21 год…
Что представляет из себя сейчас молодой человек в 21 год? Очень часто амбициозное несамостоятельное существо, напичканное «инфой», с наушниками в ушах и планшетом в сумке!
Все друзья отца на «мальчишники» собирались у нас в квартире. О, если бы тогда я записывала все их рассказы от начала и до конца! Но всё же я запомнила многое, и эти воспоминания легли в основу моих пьес о войне. А так, осталась именно атмосфера этих воспоминаний.  Отец научился играть на трофейном аккордеоне, окончил с отличием Гнесинку и исторический факультет Башкирского университета. Преподавал в 1-ой детской музыкальной школе по классу баяна. Её окончили и мой брат — музыкант, и я. И хотя музыкальное образование не продолжила, мне это очень помогает в жизни, иногда вставляю свои песни в спектакли.
А мама во время войны училась в Ташкентском институте, при этом работала по ночам на военном заводе, прошла курсы радисток. Я храню все документы, в том числе её удостоверение курсанта-десантника, офицера запаса. Она прошла лётные курсы, прыгала с крыла самолёта, и с затяжными прыжками, хотя в боевых действиях участие не принимала, потому что закончилась война. Мама была «распределена» в Уфу. В 28 лет стала начальником прядильной фабрики, организовывала ДОСААФ в Башкирии. Это была женщина сильной воли, иногда маленькой мне было тяжело — не хватало ласки, маминого тепла, в которых я, как девочка, нуждалась больше, чем брат. Её целеустремлённость, воля и трудолюбие передались мне. Всю себя она посвятила работе. Работала мама так, как, наверное, никто. Поэтому папа брал нас, детей, на рыбалку на неделю или две — единственный из всех в компании мужчин, прошедших фронт. Это научило меня не ныть, не капризничать. Такое желание в моей девчачьей голове просто не могло родиться!
Я с 4 лет жила с ним в палатке, спала в спальном мешке.  Однажды, когда сильнейший ночной ливень промочил палатку, папа отнёс меня в пионерский лагерь, в корпус к детям. А когда вернулся, увидел, что палатка раздавлена огромной берёзой, которая упала после удара молнии.  
В таких поездках я приобрела много полезного. Полюбила природу: по две-три недели только озёра и лес.  А вода настолько чистая, что видишь щуку под своей лодкой. Даже пытались её поймать руками! Мы с братом брали резиновые лодки у взрослых, брат привязывал одну к другой: сил грести у меня в 8 лет было мало, и уплывали далеко-далеко. Я абсолютно городской житель, но именно тогда научилась рубить дрова, разводить костёр так, чтобы готовить уху, сушить одежду, заваривать чай из трав, да ещё и ночью чтоб не было холодно спать у костра. Полюбила тишину: только мы и природа. Современные дети не в состоянии прожить без мобильника. Его отсутствие вызывает панику, если нет связи. (Надо бы следующую детскую комедию написать об этом). А уж тем более разучились слушать лес, поле.  Наверное, от умения замечать природу вокруг, от этого ощущения я написала сказки «Улитка Уля» и «Одуванчик».
Никто из друзей отца не удивлялся, когда папа брал нас с собой. Удивительно было, что НИКОГДА мы не слышали ни одного нецензурного слова. Это ли не урок воспитания! Нет, однажды, когда подходили с братом через лес, мы слышали мужской разговор на непонятном мне языке: ещё бы тем, кто воевал, не владеть им в совершенстве! Я тут же стала спрашивать брата, что означают те или иные слова. На что он мне сказал, что я — дура.  Пару раз, услышав что-то от мальчишек во дворе, я спрашивала, что это означает, но надо мной смеялись. Но я не раз сталкиваясь с тем, что мат может занимать определённую нишу в языковом общении, как у Григория Горина:  

Я глубоко убеждена, что без мата в литературе и искусстве можно и нужно обходиться!

— Можно назвать отвёртку матом?  
— Нет!
— А если она потерялась?
— Вот если она потерялась, да ещё в нужный момент, тогда, конечно….

— А сами вы как относитесь к ненормативной лексике, особенно если её применяют в театре или в литературе?
— Я глубоко убеждена, что без мата в литературе и искусстве можно и нужно обходиться! Моя страсть и увлечение — чёрно-белые фильмы о войне 1950-60-х годов, очень правдивые, искренние. Они снимались режиссёрами-фронтовиками, и без мата. Да и киноэпопея «Освобождение», фильм, в котором старались максимально приблизиться к истории, снят без мата. Поэтому не согласна с тем, что мат должен стать нормой при воспроизведении определённых сцен, якобы «взаправду». Реалистично! Просто уровень мастеров-художников таков, что не дотягивает.
Мы росли в то время, когда большинство детей было предоставлено самим себе. Особенно если это было время после садика или школы. Так росли все дети из моего окружения: бегали по стройкам, котлованам или свалкам, самостоятельно ездили на трамвае или автобусе в любой конец города. Мы с братом вообще были очень самостоятельными и много играли на улице: в прятки, казаки-разбойники, в войну (именно в войну, а не в «войнушку»).  Были разведчиками, писали на картонках какие-то «документы», носились с  самодельным оружием, «брали» снежные горы.  Хоть и Южный Урал, но зима была зимой до — 40 , сугробы были огромными. Слякоть не помню. И не было одежды из болоньевой курточной ткани, поэтому после многочасовых гуляний на улице одежда покрывалась ледяной коркой, и нас не пускали домой, пока мы в подъезде не отобьём с неё все ледышки. За приготовлением уроков никто из родителей не следил. А учиться плохо не позволяло самолюбие.
Я была предоставлена себе всё детство, это многое определило: сначала неумение себя организовать: попробуй в первом классе заставить себя учить уроки, когда не понимаешь значение циферблата? Я училась во вторую смену. Мне заводили три будильника: когда учить уроки, когда надо кушать, и когда выходить в школу. Поэтому в двух первых классах я училась достаточно средне: усидчивости не было. Но чем дальше, тем лучше. Самосознание росло.
В школу меня отдали в самую престижную, но это только из-за того, что в соседнем здании работал мой папа, а через перекрёсток — мама, так им легче было меня отправлять в школу. Но именно поэтому я часто чувствовала себя не в своей тарелке. Там в большинстве своём учились дети не из простых семей, у многих уже были няни или неработающие бабушки, поэтому эти дети лучше учились в начальных классах, были аккуратнее одеты, хотя все мы ходили в одинаковой школьной форме. Я понимала, что отстаю от них, но потребовалось достаточно времени, чтобы я самоорганизовалась и изменилась с лучшую сторону: стала прилежной и аккуратной, начала хорошо учиться, несмотря на то, что была «сорви-голова»…
Тогда не было дошкольной подготовки, мало кто из детей умел читать до школы, в том числе и я, разве что писала печатными буквами «мама» и «папа».  И окончив первый класс, в силу своего разгильдяйства читала медленно. Надо мной подтрунивали родители преуспевающих учеников, а я стала испытывать комплекс неполноценности, который усугублялся тем, что я отставала и по английскому языку. Школа-то была элитная.
Мама никогда не брала нас с братом на море или куда-то ещё в отпуск, а отправляла летом в пионерский лагерь на две смены, или к бабушке.
— Когда вы почувствовали интерес к литературе?

Прежде детская литература была государственной программой

— После первого класса меня отправили одну на поезде в Казахстан к бабушке!  До этого я её почти не помню. Велели никуда не выходить из вагона. Не помню, почему тогда со мной не было брата. И вот тут-то начался первый переломный этап в моей жизни.
Бабушка была строгой!  И я обращалась к ней на Вы, как и моя мама, и её сестра. Почему это было так, я не задумывалась. Бабушка заставляла меня читать, а детских книг было очень много. Сначала я перечитала самые лёгкие, красочные, а потом стала читать всё больше и больше. Это был прорыв.
Да! Первые книги должны быть красочные. Оторванная от друзей на три месяца, я стала много читать. Я стала читать запоем! От Чуковского до детских рассказов Льва Толстого. Русские сказки и былины были прочитаны все! В итоге в подсознании навсегда было заложено, что Добро всегда должно побеждать Зло. Когда жизнь разворачивала так, что и в 30, и в 40, и в 50 удар следовал за ударом, я всё равно не теряла веру, и тем самым поддерживала других, говоря: «Добро всегда победит Зло!» А если слышала горькую усмешку отчаяния в ответ: «Что-то не похоже!» И обстоятельства, правда, были таковыми, что казалось, это конец. Я отвечала: «Потерпите!» Да, Зло может быть сильнее, и пока это так, но до определённого момента, когда его концентрация стаёт чрезмерной, оно начнёт поглощать себя!
Эту веру в Добро в меня заложили сказки!
— Расскажите про свой литературный дебют.
— Свою первую сказку-пьесу написала на основе народного башкирского эпоса. Пьеса «Акъял-батыр». Министерство культуры Башкортостана проводило конкурс: пьеса получила государственную премию Республики Башкортостан (II место) и была издана.  Это была моя первая публикация. Я  же её  и поставила. Впервые используя компьютерный свет на огромнейшей сцене в Уфе, приезжали представители Совета Министров, наградив меня ценным подарком. Прошла серия телепередач об этом. Это был 1997 год.  Это официальный старт моей карьеры как драматурга.  Пьесы, написанные до этого, я во внимание не брала.
— Насколько допустим печальный конец в произведениях детской литературы?  
— Не знаю, должен ли, не обязательно, но может! А как иначе?  А «Дети подземелья» Короленко?
Помню, мы с подругой плакали над малюсенькой книжкой «Козетта», а папа сказал, что это часть большого романа, и там судьба девочки складывается благополучно. И захотелось, скорее вырасти и прочитать весь роман.
 Такие произведения рождают в детях чувство сострадания, милосердия. Если бы современные дети их читали, то не было бы таких жестоких детских драк с последующим выкладыванием видеозаписей в интернете. Конец может быть и печальным, но не безысходным, например, Илюша Малышев в 9 классе написал стихотворение «9 страничек» про Таню Савичеву, а оно при такой печали несёт жизнеутверждение! Знаете, как любят его читать современные школьники.  Оно потрясающее!
— А на каких книгах вы сами выросли?
— Мне очень нравились рассказы Льва Кассиля, роман Ивана Василенко «Жизнь и приключения Заморыша», «Таинственный остров» Жюля Верна (прочитала два раза), книги о войне. Вместе с родителями отстаивала огромные очереди, чтобы оформить подписку на собрание сочинений. И всю библиотеку мы всегда перевозили с собой.  Семья моего мужа также собирала книги, одна из прекрасных библиотек его бабушки сгорела во время войны в Воронеже. Любовь к книгам нас очень сближает.
У меня и сейчас на даче стоит огромный шкаф с детскими книгами тех лет, на них выросли и мои сыновья. Это бесценные книги самые разные, но я их все храню, своей разностью (отличием) они ценны.  В бабушкином шкафу среди прочих была «Книга для чтения в гимназии» (1908 года) с потрясающими иллюстрациями, она и сейчас со мной. Мне было так интересно, что я не заметила, что легко читаю со старыми «ятями» и твёрдым знаком на конце. И первая её страница — урок милосердия — стихотворение «Нищенка» над которым проревела несколько дней: суть в том, что замерзающая девочка мечтает о кукле! У неё, голодной, не было денег даже на хлеб. Но под Рождество за девочкой прилетает Ангел и забирает её на Небеса, а там ей ангелы дарят куклу.  Ясно, что конец печальный — девочка умерла от голода, но сколько сострадания! И закладывается программа: помоги ближнему, не пройди мимо!
Когда у меня рос первый сын, я выписывала журнал «Весёлые» картинки», сохранила номер, где на обложке было написано «ХIV» съезд КПСС! Что мог понять ребёнок в этой обложке в 4 года? Вряд ли у кого от этого прибавилось бы чувство милосердия.
В 14 лет я взяла у брата журнал «Молодая гвардия» (№1.1971г), там были блокадные дневники. Я ревела всю ночь, это навсегда врезалось в память, с тех пор разыскивала блокадные дневники, многие материалы были засекречены, а потом, когда появился Интернет,  стала собирать разные документы, которые прежде были закрыты.  Всё вместе сложилось в единое целое, и написала пьесу «БлокАДа», только на основе документов. Недавно мы встретились с ребятами из Томска, которые поставили спектакль по этой пьесе,  это очень дорого.
Мы растим поколение, не знающих об этом ничего. Пример: вхожу в кабинет, а дети (5-7 лет) кидаются конфетами. Тогда я договорилась и вместо следующего занятия на большом экране для всех воспитанников детского центра показала фильм «Зимнее утро». Забыв про свои планшеты, с открытыми ртами сидело 250-300 детей и смотрело этот замечательный чёрно-белый фильм. И надо показывать именно это. А не то, что идёт по каналу ТНТ.
Когда в 8 классе я увидела потрясающий фильм «Ромео и Джульетта»  Франко Дзефирелли  с музыкой Нино Рота, я заболела одновременно всем: Шекспиром, прочла его полностью, знанием исторического костюма, техникой боя, выучила  с десяток сонетов и «Ромео и Джульетту» — полностью. Стала читать взахлёб киносценарии, начав с «Андрея  Рублёва», узнавать, как они пишутся. Решила, что попробую поступить на режиссёрское отделение, если не поступлю с первого раза, то пойду на исторический факультет. Но поступила и окончила с одной четвёркой  по научному коммунизму.

Герасим утопил собачку и почти 200 лет рыдают над ней потрясённые дети, а мы говорим о 20 миллионах погибших и встречаем отсутствующие глаза

— Что делать, чтобы дети больше читали?
— Прежде детская литература была государственной программой. Мне кажется, сейчас этого нет, поэтому наводнили полки магазинов книги о ведьмаках, эльфах, фэнтэзи зачастую самого низкого уровня. Ведь  и фантастика может быть разного уровня. Наше поколение читало, например, Брэдбери, Лэмма.
Хотят фантастики, дайте им С.Лукъяненко «Рыцари 40 островов», эта книга прошла мимо многих современных детей. А зря.
Дайте им интересную и понятную книгу, как минимум Ремарка «Три товарища» — современные подростки практически не знают Ремарка.
Когда я была маленькая,  по телевизору показывали фильмы  лишь 2-3 раза в день. Но и среди них была рубрика «Экранизация литературных произведений», например, «Тамань», «Бэла». Мой брат хвастался, торопясь пересказать конец, а я завидовала, давая себе слово, что подрасту и сама прочитаю! А во втором классе сама записалась в библиотеку, добиралась на трамвае 12-15 остановок, и уже могла брать книги, которых не было дома. Где сейчас такая обязательная программа, которая пропагандировала бы хорошую литературу? Программа-то есть, но как у Бориса Васильева: «Мы обесцениваем собственную  героическую историю.  Герасим утопил собачку и почти 200 лет рыдают над ней потрясённые дети, а мы говорим  о 20 миллионах погибших и встречаем отсутствующие глаза» из школьной программы исчезло упоминание о «Молодой гвардии». Поэтому и получается как в стихотворении Е. Евтушенко:  

И глядит на потомков, играющих в свастику, Карбышев,
От позора и ужаса заново оледенев.

Спросите школьников, кто такой генерал Карбышев. Смогут ли они вам ответить? Мы не знаем своей истории. Потому с такой лёгкостью клонируем западные низкосортные стандарты, а ведь наше образование было потрясающим, да и грамотность куда выше!
Это как  у Пушкина: «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно, не уважать оное есть постыдное малодушие!»
Я много работаю с подростками (38 лет), пишу для них, ставлю спектакли, думаю, что хорошо разбираюсь в их психологии,  у меня несколько лет был театр, где занимались «трудные» подростки. Одна из статей об этом театре начиналась со слов одного из ребят: «Если бы я не встретил Галину Александровну, я бы давно сидел», потом этот подросток стал профессиональным режиссёром. И ко мне любят отправлять «пожить» своих детей родные и друзья. Потом происходят удивительные для них метаморфозы: дети без скандалов начинают мыть посуду, что-то мастерить, готовить, хорошо учиться. Почему? Потому что я с ними разговариваю на их языке, дружу и просто делаю то, что полагается. А они с удовольствием мне помогают.  Всё это я написала в книге «Записки или советы практикующего режиссёра».  Там есть глава «Как воспитывать родителей». И выясняется, что дети не те книги читают, не те фильмы смотрят. У меня не было в детстве гиперопеки, и родителям я говорю, что не надо это делать. Все великие люди были не отличниками, а чаще троечниками. За одно лето бабушка научила меня шить, убираться, заплетаться, гладить и.т.д. Это не были уроки, просто она так жила, что хотелось ей подражать. А она немного подсказывала. Так живу и я.
Я не могу считать себя примером, просто мне так было интересно: я в среднем  возрасте читала взрослые книги. В том числе Макаренко «Книгу для родителей». Иногда посмотришь на целое поколение молодых невоспитанных и неграмотных родителей, и хочется рыдать. Откуда же будут воспитанными дети. Слава Богу, таких не так много.

Мы не знаем своей истории. Потому с такой лёгкостью клонируем западные низкосортные стандарты

— И всё-таки, почему именно драматургия?
— Так уж получилось, что для меня литература тесно связана с театром, прежде всего с драматургией. Я потому и стала писать детские пьесы и сценарии, что на определённом этапе времени ощущался провал в детской драматургии: в 1990-х годах нельзя было найти хорошую детскую пьесу. Разве только для самых маленьких, например, «Кошкин дом», а всё остальное было про пионерское звено, соревнования в колхозе. Потом выплыла пьеса «А всё-таки она вертится!» А.Хмелика, пожалуй, и всё. А хотелось многое сказать. Так и стали появляться сначала инсценировки, а потом оригинальные пьесы полностью на мой сюжет.
Проводился, например, Всесоюзный фестиваль «Экология. Творчество. Дети», и я каждый раз писала новую пьесу. Так и не заметила, как их набралось на сборник. А потом узнала, что их ставят в других детских театрах в других городах: «Небо без заплаток», «Победим мы злой огонь», «Как звери лес от мусора спасали» и.т.д. Часто находились композиторы, которые на стихи в этих пьесах писали музыку. Может быть, я сама такой человек, что притягиваю к себе людей, но творчески одарённые музыканты  Тимук Антон и Тимук Павел, Олег Шаумаров писали к моим спектаклям прекрасную музыку абсолютно бесплатно, записывая её в профессиональной студии.
Надо стараться нагрузить себя позитивом.  Как Эльдар Рязанов, оставшись без гаража, снял прекрасный фильм.
В 50 лет я впервые села за руль, сложновато было. Если в детстве не было даже велосипеда.  Иногда хотелось выругаться на тех, кто подрезает, подставляет на дорогах. Но я описала всё в стихах, все проблемы в том числе ямы на дорогах. Раздолбайство при строительстве дорог, все законы, которые якобы способствуют устранению пробок.  Вложила в этот текст кучу любви к Москве, знание её истории, всех улочек и переулков, и получился мюзикл «Московская сказка». Московская, потому что много конкретных названий и именно проблемы Москвы, а «сказка» —  потому что к финалу все пробки «рассосались».  Холёные Иномарки ругаются с Грузовиками.  Байкеры вырываются из пробки, Трамвай и Троллейус поют трогательную балладу. Звучит потрясающая песня Метро и во время неё танцуют дети-вагончики. А рассказано всё от имени маленькой девочки и Велосипедика.  Этим текстом «заболел» композитор Андрей Дроздов, вместе с Ринатом Насыровым, тоже  профессиональным музыкантом, они сделали сумасшедшую музыку. Спектакль, от которого заводятся все! Текст дал волю фантазии,  Пробка — рэп, Иномарки — блюз. Байкеры — тяжёлый рок. Взрослые смеются, и дети, многие приходят на спектакль по несколько раз. Наверное,  для меня он самый дорогой. Одна песня о добре и дружбе в финале чего стоит.  Иногда взрослые выпускники — уже профессиональные актёры — прибегают сыграть, если спектакль идёт на сцене профессионального театра.  Как-то на сцене «Театра на Таганке» проходил фестиваль профессиональных театров, играющих для детей», и только два любительских коллектива: наш театр «Поколение» и театр из Саратова попали туда. Это  спектакль надо в обязательном порядке показывать московскому правительству. Может быть, хоть юмор поможет решить проблемы.
Что бы я пожелала сейчас родителям, чтобы дети читали?  Разные есть методы, например, у нашего друга священника трое прекрасно образованных детей, но телевизор в этой семье почти не включается, а интернетом пользуются в крайнем случае.  Возможно, это крайний случай. Но дети читают! И не только школьную программу.
Или, например, ко мне в театр пришла девочка из очень проблемной семьи. Была уже в пятом классе, но едва читала по слогам. А играть хотелось. Бралась за все роли, и всё получалось, но чтобы овладеть текстами, надо было читать. И такой прорыв за полгода! Всё стала выучивать мгновенно. С жадностью слушает на любой экскурсии, тянется к любой полезной информации. Меняется на глазах!
Приношу на праздник, посвящённый международному Дню театра,  кучу призов и устраиваю викторину по истории театра, просто по истории и литературе, разрешаю и родителям принимать участие. В первый год был полный ступор, никто ни на что не ответил, на следующий год уже захотели получить призы, стали готовиться, а сейчас даже малышня, опережая взрослых, ответит на вопрос «Какая царевна первой поставила пьесу Мольера «Лекарь по неволе»?  (Царевна Софья)
Как-то на фестивале детских театров смотрели спектакль «Театра Кирилла Королёва «с ненормативной лексикой». Поднялся спор. Взрослые руководители аргументировали: «Это реалии, зачем от этого прятаться?» Мне тяжело от такой чернухи, а малышня, что сидит в первом ряду, будет считать, что так и надо, если полспектакля мат.

Пока будет сохранён русский язык, будет и великая русская литература

— Насколько детям нужно политическое просвещение?
— Моя бабушка была верующей, но в тот период шло хрущёвское гонение на церковь, она переписывала молитвы тайно от дедушки, который был партийным руководителем, почётным пенсионером Союзного значения. В войну был резидентом где-то в немецком штабе, каждый вечер в одно и тоже время слушал новости у приёмника. А потом нас с бабушкой «гонял» с проверкой знаний  «политинформации». Мне было 7-9 лет! Но зато я получила прививку следить за всеми новостями, быть в курсе того, что происходит в стране.
Первый бабушкин муж погиб в июле 41 го, а за второго, которого я считала своим дедушкой,  она вышла замуж уже в 50 лет. Перед самой смертью он рассказывал то, что скрывал всю жизнь, как его пытали в 1937 году. Я узнавала ещё одну правду.
Бабушка ходила к кому-то в гости, встречалась с пожилыми людьми, они вели какие-то разговоры,  я тихо сидела и слушала.  Слушать внимательно рассказы людей, повидавших многое за свою жизнь, было очень интересно. Память оказалась цепкой. И я  понимала: это надо просто запоминать и держать в себе до поры до времени.  Я любила слушать стариков. Откуда это  во мне? Как у Евтушенко:  А люблю я Россию… её Пушкина. Стеньку и её стариков!
Вот, выходим из гостей, а бабушка говорит о подруге: — Бедная Таня. После болот ноги отнялись, а теперь сиднем сидит. Вот  и вся жизнь.  Спрашиваю, — Почему? —  В лагерях была. — Каких?  А кроме немецких были и наши лагеря, об этом не говорят.  А у меня  файл загрузился и лежит до времени в голове.   Как — то  встречаем худого человека,  он с радостью бабушку приветствует:  чуть ли не руки целует. А когда ушёл, бабушка вздыхает: — Так и не поправился. Худой!  В газовой камере выжил. — Как выжил? — спрашиваю.  — А вот так… помочился в одежду и дышал через неё.  Потом в общую яму сбросили, а ночью вылез.  А потом наши посадили.  — За что? — Посчитали, что в плен сдался.  Я его потом подкармливала, он мне сарай городил. В голове моей пазл не сразу складывается, больше бабушка не расскажет, я маленькая, вдруг буду болтать, хоть и не 1937 год, а всё же. А я опять файл в копилку до поры до времени.  Часами могла слушать стариков.  Не всё понимала, но запоминала всё. Или вот ещё: — Вот с этого вокзала Панфилова провожали. Точнее, нашего Володю. Ночью. Подошли близко насколько могли, а эшелон военный, на нас как рявкнет их главный, такой с усиками. Потом только узнали, что Панфилов.  А до этого отправили казахскую дивизию, от тех вообще никого не осталось. Потому и панфиловцы чуть дольше держались.
А у меня опять файл в копилку. А потом я всё вставила в пьесу «Адрес для писем тот же». В юбилейный год Победы она широко разошлась по стране. Стали звонить, приглашать на премьеру. Залезла в Интернет, посмотреть где ещё её поставили, 16 городов насчитала. И была так удивлена, когда увидела фильмы в youtub, выложенные в 2014 году, что спектакль поставлен в Харькове и в Днепропетровске. Значит, там были, наверное, и есть, люди, кому дорога эта тема. А под Днепропетровском погиб мой родной дед — отец отца, бабушка (папина мать) даже пенсию не получала, так как пришло извещение «пропал без вести», сама поднимала пятерых детей, двое умерли с голоду. Вот и получилась эта пьеса самой востребованной и дорогой. Отдала ею дань предкам. Как-то моя актриса маленького росточка, попросила: «Напишите, пожалуйста, пьесу, чтоб я играла, а все вокруг плакали!»  Так и получилось, что все пишут о том, что и актёры плачут, и зрители. А Гуля, которая об этом просила, работает телеведущей.  От бабушки моей подружки мне досталась ещё одна книга, дореволюционное «Евангелие». Я уже училась в 8 классе. А сидеть со старушкой, прикованной к кровати синильной палочкой, мало кто хотел, наверное, родные просто уставали. А когда я приходила, то сидела с удовольствием. Сидела и слушала рассказы про другую жизнь, непонятную, но интересную. Мы-то уже шли и должны были подойти к коммунизму, песни пели пионерские, комсомольские. Я и сейчас люблю их с друзьями петь: есть в них завораживающая магия, особенно в песнях революции — бравурность, ощущение победы, героика. А тут… рассказы, которые не сочинишь. Это просто БЫЛО, но нам об этом не говорили. Так у меня складывалась картинка, что жизнь многогранна. Она подарила мне «Евангелие», которое я легко прочла, несмотря на то что стиль был другой. Какого года издание, не знаю до сих пор, бумага почти рассыпается. Это было открытие нового мира, точнее, он уже был во мне, но я не знала к нему дорогу. После этого дарили другие новые издания, но читаю я только его.
Подростки, которые приходят ко мне в театр, становятся другими, на «голову выше своих одноклассников». Есть у нас в репертуаре спектакль «Живая память поколений», он многими поколениями и играется. От спектакля к спектаклю я меняю текст, так как он живой, и отражает то, что происходит в нашей стране с людьми, с их душами. Там играют только добровольцы и жанр у этого спектакля — размышление. И выпускники студии узнают о спектакле неведомыми путями и приходят ради того, чтобы напроситься и прочитать там хотя бы строчку.  Те, кто моложе, дуются, но уступают.  Это печальный спектакль, но «битва» за то, чтобы туда попасть — как минимум знание истории своей Родины, любовь к ней. В этом году я вставила туда документальные записки или стихи детей, которые находятся в разных музеях России.  Это неправда, что молодые не интересуются историей, или им не дорога тема победы в Великой Отечественной войне.
Родители приходят посмотреть, а заодно высказать, что, мол, чадо много школу пропускает, а потом уходят в потрясении и говорят: «Какое счастье, что ребёнок сюда ходит!»
Дневники, старые письма — моя страсть. В них вся история. Отдельный рассказ — публикации о потомках Волконских, о княгине Елене Вадимовне Волконской — прямой внучке Столыпина, предками которой были Ломоносов, Лермонтовы, с которой мы были знакомы. О графине Ферзен, — чей дед Генерал-губернатор Москвы был застрелен в здании на Тверской 13. Эти материалы публиковали журнал «Берегиня» и журнал Никиты Михалкова «Свой». Когда лично знаешь этих людей, то понимаешь, насколько потрясающие это люди, какой стержень внутри, но самое ошеломляющее — их чувство любви к России, несмотря на то, что они прожили жизнь вдали от Родины.

Война выигрывается не полководцами, а учителями

— Что значит хороший или плохой драматург?  
— Сложно ответить. Главное, что несёт творчество того или иного писателя. Мне это очень важно. «Гений и злодейство — две вещи несовместные». И не важно, сколько пьес написал тот или иной драматург.  Мне важна его гражданская позиция. Например, в 1983 году в журнале «Театр» вышла пьеса Ярослава Стельмаха
«Спроси когда-нибудь у трав» — размышление о судьбах ребят из «Молодой гвардии». Она прошла по всей стране, вряд ли какой молодёжный театр не поставил её. Сколько прекрасных ребят выросло на этом материале.
 Очень уважаю Елену Исаеву из современных драматургов, она не только тот автор, которого постоянно ставят, прекрасный поэт, но и очень открытый человек, постоянно курирует какие-то проекты, например, продвигает постановки молодых авторов, которые пишут на исторические темы. Очень открытый, душевный человек, готовый помочь и всем пожилым авторам через Союз писателей Москвы. Удивительный человек.
—  Отказываетесь ли вы от коммерческих предложений?  
— И да, и нет, смотря что подразумевать под этим. Например, я пишу сценарии игровых программ на любые темы, на какие просят, часто в стихах, детские сказки и.т.д., публикую в сборниках «Сценарии и репертуар», не менее сорока штук.  Это хоть небольшая, но зарплата. Но иногда мои бывшие выпускники предлагают написать что-то для сюжета детского коммерческого фильма, а сюжет мне очень не нравится (например, о детском суициде, я категорически отказалась). Или предложили мою же пьесу «Ты только живи» переделать в киносценарий, но так, чтобы снять бюджетно: не вкладываться, но потом всё окупить — железнодорожную станцию, например, убрать, а заменить на то, чтобы два полицая побегали по лесам и т.д. Ото всего этого я отказываюсь. А вот поздравления в стихах или песни к юбилеям пишу постоянно. И никогда не интересуюсь, заплатят ли мне: в любой ситуации я обрету друзей. А если чем-то отблагодарят — хорошо, нет, так не задумаюсь об этом.
— Вы наверняка заметили, насколько сегодня молодёжь искажает родной язык. Особенно это заметно по интернету. Что вы об этом скажете?
— К искажению русского языка отношусь плохо. Понятно, что проще писать без кавычек, сейчас постоянно «ходят» слова, такие как «вапще», вместо «вообще» и т.п. Но сейчас впервые заняты все вакансии педагогов, значит надо ещё более жёстко тестировать самих педагогов по русскому языку, школы без них не останутся, пусть подтягивают уровень. Нравится, что проходит такая акция, как всероссийский диктант по русскому языку. Пока будет сохранён русский язык, будет и великая русская литература.  Сохранение языка должно быть государственной программой.  Она должна охватывать всё: например, поменьше таких названий как ресторан «Урюк», как «Киллфиш» — это что «мёртвая рыба» или «убей рыбу»? Надо это высмеивать, убирать из жизни. Это началось в форме игры Михаилом Задорновым. Но это серьёзная проблема. Каждый день в офисах звучит: «Отксерь мне» или даже «Ксерани мне два листа!»  Это катастрофа!  Английские слова заползают постоянно, что-то уже не изменить, но что-то надо пресекать.  А что делает реклама?!! «Лайкни меня».
Надо показывать фильмы хорошие. Например, «Подранки». И показывать в то время, когда дети дома, а не в 8 утра. Передачу «Умники и умницы» не только рано в субботу, когда дети или в школе, или отсыпаются. Молодёжью надо заниматься. Каждый взрослый должен ощущать свою ответственность. Есть выражение, что война выигрывается не полководцами, а учителями. А мы, те кто связан с литературой и искусством, ответственны вдвойне.

Беседовала Елена СЕРЕБРЯКОВА