Судьба человека — зеркало его деяний. Рецензия на роман Эммануэля Шмитта «Другая судьба»

Посеешь усилие — пожнёшь судьбу. Совсем другую судьбу…

«Литература — не самоцель. Книга должна вызывать споры, иначе она бесполезна». Безусловно, фантазии француза Эриха-Эмманюэля Шмитта об альтернативной истории двадцатого столетия могли бы вызывать и споры, но, пожалуй, здесь мы имеем тот случай, когда нет совершенно никакого желания критиковать авторское прочтение. Хотя бы по причине того, что писатель в конце издания помещает свои дневники, которые вёл во время написания романа, где собственно и объясняет, что имел в виду. А, следовательно, неверное прочтение практически исключается. Т.е. о том, какова основная мысль книги, аргументы в пользу своей позиции, обоснование сюжетных особенностей, в общем, буквально всё Шмитт растолковывает сам. Читателю остаётся лишь соглашаться, либо нет. Большинство же, мне кажется, выберет серединку на половинку. Почему? Прежде всего, из-за смелости и безапелляционности брошенного аудитории вызова: Гитлер в каждом из нас. Каково?

«Ошибка, которую совершают с Гитлером, происходит из того, что его принимают за человека исключительного, незаурядное чудовище, несравненного варвара. А между тем он человек банальный. Банальный, как зло. Банальный, как ты и я. Это мог бы быть ты, это мог бы быть я. И как знать, не окажемся ли мы завтра на его месте, ты или я? Кто может считать себя надёжно защищённым? Защищённым от ложного суждения, от упрощенчества, от упрямства или от зла, причинённого во имя того, что считают добром?» Что ж, думается, размер поленницы наломанных Гитлером дров несоизмерим с определением его личности как банальной. Банальным мог бы быть мелкий пакостник… С другой стороны, трудно не согласиться с тем, что, покопавшись поглубже в себе (или в других), иной раз и заметишь мелькнувшую тень, силуэт которой отдалённо что-то смутно напомнит. Серьёзно.

Я, например, долгие годы довольно близко общалась с человеком, обладавшим схожими с гитлеровскими пороками. В ходе его мысли преобладало следующее: я уникален, я один лишь нормален, я всегда прав, мне незачем меняться, я никогда не признаюсь себе в своих психологических и иных проблемах. А в институт я не поступил не потому, что был скверно подготовлен (а попросту бездарен). Ещё чего! Не больно-то и хотелось! В конце концов, чему меня, самородка, смогли бы научить эти олухи?! К счастью и по чистой случайности, всю жизнь это подобие Гитлера третировало лишь свой ближний круг. Однако, я уверена, что ляг карта по-другому, и досталось бы куда большему количеству ни в чём не повинных граждан. Так что, получается, здесь к Шмитту вопросов нет.

«Человека делают выбор и обстоятельства. Никто не властен над обстоятельствами, но над своим выбором властен каждый». Снова парадокс, ибо верно и неверно одновременно. Склонюсь даже более в сторону того, что неверно. В полной мере разделить мнение о том, что де выбор есть всегда, я не могу. И, честно говоря, из того, что поведал автор, я бы такого вывода не сделала. Свой роман писатель начинает с событий 1908 года — поступления (или провала) Гитлера в Художественную Академию Вены. С этого момента он разделяет повествование на 2 сюжетных линии, одна из которых будет «вести» провалившегося Гитлера, другая — свежеиспечённого студента Адольфа Г. Т.е. читатель видит обстоятельства, это да. Но вот с осознанным выбором — как-то не очень прозрачно. Поступивший проживёт долгую и счастливую жизнь, а от деяний непринятого через три десятилетия содрогнётся весь мир. Так вот, к сожалению, сколько я не вглядывалась, но так и не заметила возможности выбора в этот момент для несостоявшегося студента. Напротив, я вижу промысел судьбы. Всё, что можно вменить ему в вину, так это его неадекватную реакцию на факт непринятия в ряды художников. Он обиделся не на себя, а на других. А далее его просто как-то исподволь всё «несло» течением. Ну и кто бы сопротивлялся из нас?.. Так что — да, пусть и прискорбно, но львиная доля из нас всё же носит в себе Гитлера… Причём, даже хуже всё, чем Шмитт считал, где уж тут добрый (и бодрый) выбор, когда отсутствие крыши над головой (что сто лет назад, что сегодня) наполняет голову отнюдь не позитивом и гуманизмом.

Французский романист, однозначно, в том молодец, что не заблуждается насчёт человеческой природы в целом. Не бывает среди людей ни ангелов, ни демонов, потому, конечно же, наряду со светом в человеческой душе есть и тьма. Обязательно. Вот и получается, выбор или не выбор, но на любом жизненном вираже важно оценивать своё… состояние: а не проваливаюсь ли я во тьму в себе, не изменяю ли свету.

Разумеется, есть в книге небольшие нелогичности. Два Гитлера в исполнении автора выглядят как два абсолютно разных человека, т. е. у них не может быть одинакового детства и части юности (до того пресловутого момента истины в Академии). Пусть даже одному из них избыть детские травмы помогает терапия самого Зигмунда Фрейда, но, как известно, знаменитый психиатр занимался проблемами сексуальности, как-то уж очень кардинально характер изменить (например, из скромника сделать распутника, из агрессивного — безобидного и т.д.)  ему вряд ли было бы под силу. Мы же, повторюсь, имеем как раз совершенно разные типажи.

Однако и ладно. Имеем и имеем. Исторический портрет Гитлера сложно было бы изобразить фальшиво, столь много он изучен. А его лучшая «половина» (светлая), над которой «банальное зло» не сумело одержать верх, пусть остаётся чисто литературным образом. И это совершенно неплохо. Напротив, увлекательно и динамично вышло у автора. Мне понравилось большинство образов, я легко попеременно погружалась в атмосферы (всякий раз разные) войны и мира, любви и ненависти, комплексов и свободы, творчества и разрушения, развития и деградации. Одним словом, прекрасно написано!

Потому вопросы хотя и остались, но… Бог с ними совсем. Как я уже отмечала в начале своего отзыва, нет никакого желания спорить с автором. Ну, увидел он (как мне показалось, безосновательно) падение Советской власти в СССР в начале 60-х и увидел. А я не увидела, кто же собственно развязал войну, пусть и не столь страшную, но всё же не без жертв, в альтернативном  варианте, том, где Адольф Г. — художник-пацифист, обаяшка и бабник в начале, семьянин и наставник — позднее. Не увидела, и не жаль. Цель была у автора иная, более ответственная, потому, должно быть, проработка политических деталей отошла на задний план.

Вообще, по ходу повествования заметно, как едва ли не трепетно обрисовывал писатель Гитлера в его юности, как будто умолял воспользоваться даже самыми зыбкими и призрачными шансами стать другим. А ближе к финалу фантазии Шмитт умиляется уже Адольфу Г., не ставшему великим художником, но зато выбравшему вариант «обычного» человека: мужа, отца, деда, преподавателя. Кажется, рассказчик имел в виду: счастье всегда в малом и обыденном. Счастье — результат стремления к объективной оценке себя, своих взлётов и падений, истинных желаний и химерных амбиций, счастье — в гармонии. Впрочем, какой-то очень уж серьёзной работы над собой и своими комплексами у Адольфа Г. не наблюдается, он у Шмитта выглядит изначально уравновешенной, жизнерадостной и лёгкой личностью. В противовес нервному и вздорному Гитлеру. Хотя об этой неувязке я уже говорила.

Так или иначе, дорогие друзья, если где-то автор и погрешил против логики, не будем излишне строги, свою благородную идею он абсолютно недвусмысленно обозначил в приложенном к роману творческом дневнике. Главное, что чтение вышло занимательным и не пустым. Личность для рассмотрения выбрана уж больно эпатажная, обращение же к теме злодейства не как феномена, а как банальности — неизбитое, потому популярность книги практически гарантирована.

Лично мне всегда исключительно любопытны сюжеты об альтернативной истории. Многие, думаю, в этом меня поддержат. А всё потому, что любим мы иной раз, на досуге, так сказать, употребить сослагательное наклонение всуе: вот если бы я тогда…. То всё, без сомнения, могло бы сложиться иначе. Чаще всего, правда, оказывается, что не всё, ибо себя самого всё едино не перепрыгнуть сколько-нибудь серьёзно. Однако это обычно понимаешь уже после. После, я имею в виду, того, как обнаружишь, что логические цепочки начинают сбоить.

Попробовать же стоит однозначно, ведь идея-то хороша: наша судьба — это зеркало наших деяний. Не доволен судьбой — никогда не поздно начать её именно «делать» более достойной, а не только сокрушаться и мечтать о лучшей доле (зачастую, кстати, весьма абстрактной).

И для прожжённых фаталистов: если даже наш выбор ничего особо не решает, потому что судьбой предопределено значительно большее, то всё равно трудно спорить с тем, что в итоге все мы то ли вопреки законам логики, то ли согласно ей, имеем то, что заслуживаем. Что посеешь — то и пожнёшь.

Людмила ЧЕРНИКОВА