Рефлексия инженера, или Комплекс бесцветности
Название книги: Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий
Год издания: 2015
Мысль очевидна, конечно же: утрата дружбы и одиночество человека в многомиллионном мегаполисе… Но вот её воплощение оценят по заслугам лишь истовые поклонники историй своеобразного японца
«Когда же уже Мураками дадут Нобелевку?!» — темпераментно вопрошает моя коллега, большая поклонница творчества уникального японского писателя. Не разделяя её страстный интерес к фантазиям данного автора, я тоже всё чаще и устало ловлю себя на мысли, что пора бы уже отметить это явление — «муракамиманию». Ну что сей мастер уже нового скажет? И в какой неожиданной манере это сделает? Так и будут кочевать из книги в книгу экзистенциальные мысли в завораживающей атмосфере из музыки, легенд и депрессивного настроения…
Сегодня, оценивая в этой рецензии новинку «Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий», нетипично для себя самой, буду краткой. Потому что эта очередная вещь от депрессивного мастера, по давно сложившейся традиции, ничего не говорит читателю, она… показывает. Романы Мураками — это картины, созданные в жанре сюрреализма. Перед читателем — странное полотно, непостижимо завораживающее, на которое хочется смотреть. Вот только всю историю, зашифрованную в сём чудном послании, зритель (не читатель!) сочиняет сам. Выдумывает истоки, расширяет перспективу и углубляет светотень. А потом вздыхает: кто — сладостно, кто — с недоумением, кто — раздражённо.
«Цкуру Тадзаки» — удивительно бесцветная книга. Может быть, хитрый японец из соображений усиления эффекта бесцветности своего героя затопил и всю историю сплошной водой? Если вы не являетесь преданным ценителем всех картин автора, то вообще, перевернув последнюю страницу, воскликнете: «Какой кошмар!» Сплошные затравки, намёки, сны, а также проблемы героя, яйца выеденного не стоящие… И всё это, складно проплывающее, претендующее на смысл, писатель не даёт себе труда «увязать».
Я спросила свою знакомую, которой стиль «самобытно об избитом» по сердцу: «Так и что, разве эти чёртовы ружья, разбросанные старательно на каждом углу, не должны выстрелить в финале? Или хотя бы одно из них, чтобы читатель понял, что было в этих потоках бесцветности главным?» А она ответила: «Вот как раз тем и хорош Мураками, что его ружья не выстреливают, важна магия, она одна — главный герой, в ней же — смысл, и цель — тоже в ней. Согласись, читается легко. Да и вообще, иди лучше послушай «Годы странствий» Ференца Листа». И то — правда. Уж лучше послушать фортепианный концерт, чем анализировать странный роман вместе с его абсолютно нормальным героем, каких миллионы в реальной жизни, потонувшим в надуманных комплексах.
Бедняга Цкуру переживает, что он — никакой. Все друзья — яркие, у них даже имена «цветные»: красный, синий, чёрная и белая. А потом эта красочная четвёрка возьми да и прогони его без объяснения причин! Естественно, думает он, это они от того совершили, что он — скучный… Тогда показал бы Мураками, что это за креативные представители золотой японской молодёжи погнушались будущим инженером. На самом деле, автор показал следующее: «психическая» преподавательница музыки и ваятельница глиняной посуды — ещё туда-сюда. Но продавец машин и тренер по бизнесу… Куда уж до них строителю вокзалов! Таким образом, основная авторская мысль развалилась сразу за необоснованностью обвинений несчастной жертвы «создающего» (иероглиф «цкуру») технаря в бесцветности. Нестандартное у автора мнение о наличии у человека «цветности». По крайней мере, спорное…
Лет пятнадцать назад я прочитала пару романов Мураками. Один помню до сих пор, но не тем, что он подарил мне глубокие мысли, а тем, что я не избегла очарования, рождённого фразой «и пришёл ко мне человек-Овца». Право, в молодости этого достаточно. Достаточно настолько, чтоб я посчитала Мураками хорошим писателем. Ну да, для юношества. Потому что позднее уходящих в песок легенд о шестипалых пианистах уже мало. Когда я хочу увидеть живописное полотно — я иду в галерею, если душа просит божественных аккордов — я включаю музыку (естественно, классику!). Но если я беру роман, то ожидаю добротной истории, стройной и логичной, воздействующей, желательно в равной степени, на разум и эмоцию… Мураками не таков. Он — излишне серьёзный подросток.
Например, когда автор устами Чёрной говорит, что в Белую вселилось нечто (в общем, как-то так) — это интересно, всем понятно и вообще — сильный посыл для триллера. Но позже выясняется, что не суть важно, кто в реале удавил пояском бедняжку, потому что давайте, дорогие читатели, будем считать, что это было то самое нечто! В общем, условились, да? Без комментариев…
Ближе к концу книги уже начинаешь догадываться, что Мураками, скорее всего, оставит растравленного им зрителя с носом. Но, Боже мой, хоть одну-то бледненькую точечку мог бы уж поставить. Нет, не судьба. Цкуру в результате своих гроша ломаного не стоящих исканий решивший, что его бесцветность смогла бы умерить яркая женщина Сара, задаёт ей вопрос: «Ты встречаешься ещё с кем-нибудь, кроме меня?». Чего проще, друзья, да? Она могла бы сказать: нет, ты — один. Или: да, но люблю я тебя. Возможно так: да, извини. Совсем банально было бы: нет, ты не так понял, то был мой дядюшка. Не тут-то было! Не настолько нормальная, т.е. недостаточно, по видению писателя, бесцветная девушка просит три(!) дня, чтобы дать ответ на этот глубоко философский вопрос. Вот так. Надо ли говорить, что последние страниц 20, в ожидании судьбоносного вердикта, наш герой пребывает на пороге самоубийства. И, как можно догадаться, автор прощается с читателем, так и не открыв ему и своему исстрадавшемуся персонажу страшной правды о его шансах жить дальше.
Вот, примерно, за это и следовало бы дать Харуки Мураками Нобелевку: этакую дребедень облечь в столь обаятельную ауру не смог бы больше, пожалуй, никто. Да и рассказ о том, как герой просидел на попе ровно полжизни, пару раз отъехав «по делам», думается, также не всякий окрестил бы «годами странствий». Но, конечно же, любой благодарный и «проницательный» читатель поймёт завуалированный намёк (ох, уж эти намёки!) грустного японца о том, что странствовать можно и по глубинам своей, такой одинокой и никем не понятой, души, не только по странам и континентам.
«… Жизнь — очень сложная партитура, — подумал Цкуру, — Все эти шестнадцатые и тридцатые вторые доли, странные символы и закорючки преследуют нас постоянно. Овладеть такой грамотой — великий труд; но даже если мы научимся правильно читать эти знаки, а то и превращать их в нужные звуки, всё равно ещё не факт, что люди поймут, что эта музыка означает, и оценят её по достоинству. И уж тем более не факт, что она их осчастливит…» Так и роман о статичных странствиях одинокой души — весьма непростая… партитура. В нём, наверное, что-то есть, но расслышат точно не все. Думаю, имеет даже смысл сделать над собой небольшое усилие, оно стало бы своеобразным жестом уважения в сторону мастера, поднявшего тему одиночества человека в больших городах, где так легко «обесцветиться», растерять себя в хаотичных потоках.
«… Самое важное не утопает в потоке Времени, (…) у нас было то, во что мы верили очень сильно. У нас были мы сами, которые умели в это верить. А этого у нас никакому Времени не отнять…»
Точно, Нобелевка!
Людмила ЧЕРНИКОВА
