Рай должен сверкать, сынок

Может ли рай стать ловушкой и местом заточения? Илья Бояшов, лауреат премии «Национальный бестселлер», утверждает, что может — как бы парадоксально это не звучало.

Герой романа-притчи «Эдем» попадает однажды  в некие ворота, расположенные прямо в центре города, и оказывается в саду, поражающим своим библейским размахом. Вдоволь налюбовавшись, он собирается уйти, но старичок, единственный обитатель Эдема, не спешит его отпускать — ему нужен помощник в его бесконечном сизифовом труде возделывания Рая. Все попытки бунта быстро гасятся — старичок-сенсей вовсе не прост, и имеет свою власть над героем. И вот он — обладатель золотой карты «Visa», почти утрированно-успешный клерк, как будто сошедший со страниц минаевского «Духless», изысканный и утончённый эстет, вынужден погрузиться в адский, нечеловечески тяжёлый труд — бесконечные поливки, прополки, таскание протекающих вёдер с водой. Сон под открытым небом, отсутствие огня, сырая пища, тучи насекомых. Ради чего? Потому что рай должен сверкать.  

Повествование в романе ведётся от первого лица, и язык книги иногда заставляет ломать глаза. Здесь нет ни одного предложения, которое не перегружено сложносочинёнными метафорами и эпитетами, почти на каждой странице — сноски с пояснениями. Это создаёт довольно неприятный, на мой взгляд, образ героя — надменного и утончённого сноба, который считает себя центром Вселенной. Автор использует интересный приём — он не называет ни имени героя, ни место действия. В воспоминаниях героя легко смешиваются элементы самых различных культур — английский «файф о клок» и русская водка под маринованный огурчик, китайская настольная игра «го» и огни Нью-Йорка.

Здесь толком нет ни рефлексии, ни размышлений — только тоска об оставленных удовольствиях, а также бесконечное перечисление растений. Проговаривание названий почти оживляет сад, и рай оказывается не таким уж и пустым. Цветы жаждут ухода, и им совсем не жалко своего измотанного садовника:

«Мелькали анакардии, оливы, ананасы и студенистые пальмы. Цветники казались бесчисленными, словно вселенные. Кажется, они никогда не насыщались. Петунии требовали воды. Розмарин, лаванда, барвинок белоцветный, пурпурный и голубой, которые, казалось, не могли насладиться моим унижением — требовали. Инжир, папайя, манго, киви, карамбола, кароб, саподилла, япотикаба, шоколадное дерево, кровожадные георгины».

Постепенно герой приспосабливается, и в какой-то момент даже получает свою Еву — но, в мире, где Рай является перевёрнутым Адом, Ева оказывается под стать герою — эгоистичной пустышкой-истеричкой.

Автор подводит нас к парадоксальной мысли: рай — это не место успокоения, рай — это прежде всего труд. Красота требует усилий, и насладится ей, в итоге, зачастую не хватает сил. Если воспринимать Эдем всего лишь как сад, а Бога — всего лишь как мудрого сенсея, наверное, это так и есть. Ведь красота сама собой не становится, и сад сам за собой ухаживать не может.

Концовка упруго завершает повествование, замыкая бесконечный круг бытия. Очередной виток, и снова всё по кругу. В этом смысле Эдем ничем не отличается от обычного человеческого мира, в котором каждый представитель вида с течением жизни примеряет на себя различные ипостаси, даже самые ненавистные.

Подводя итог, могу сказать, что «Эдем» Ильи Бояшова оставил после себя очень неоднозначное впечатление. С одной стороны, герои раздражают, смысл приходится додумывать самому, но, с другой, в книге есть своё очарование. Это, в первую очередь, злободневная сатира на современного Человека Разумного, который привык лишь бесконечно пожинать, не возделывая.

Кристина МУРАТОВА