Храм счастливой души

Иногда история не впечатляет так, как ожидалось, но не признать её безусловного очарования невозможно. Иногда требуется время, чтобы книга заняла своё место в сознании и нашла отклик в душе. Иногда нужно очень постараться абстрагироваться от персонажей, их реальности, видения мира, их переживаний, манеры проявлять себя, потому что так было бы правильно, а неверно, напротив, обо всём судить в этой рецензии со своей колокольни.

Иногда детальность и даже дотошность Орхана Памука в изображении героев и событий «Музея невинности» утомляет, но в иные времена, наоборот, проливается несравненной благостью. Ведь, в конце концов, именно эти бесконечные нюансы «работают» на достижение эффекта правдоподобности. И ничего страшного, если поймаешь неточность: в одном месте Кемаль говорил об исключительной смуглокожести своей обожаемой Фюсун, а в другом вдруг обнаружилась… белизна. Всё дело в том, что именно так парадоксально фиксирует оттенки цвета глаз влюблённого.

Иногда, настроившись на авторскую меланхолично-неспешную волну, уносишься на волнах истинного удовольствия от ажурного стиля повествования, безупречного в своей плотности. Язык книги переливается восточными самоцветами от поэзии и лирики к быту и иронии, затем обратно, и так бесконечно. Если вдуматься, нужен же невероятный талант, чтобы вкладывать безнадёжность и безмятежность, отчаяние и нежность, ностальгию и страсть не в смысл фраз, а как будто бы в сами слова! Даже трудно представить, как у писателя это получается.

Иногда вынужден бываешь признать: убедил. Достаточно спокойно относясь к музеям вообще, в музей невинности, сотканный из воспоминаний и мучений, очарования и утраты, путешествий и смысла существования, попасть хочется. Мне серьги и платья, окурки и фарфоровые собачки, зажигалки и киноафиши ничего не сказали бы сами, я вообще к вещам зачастую равнодушна, но благодаря Памуку я уверена, что была бы тронута.

Иногда неоднозначный роман повышает свои шансы понравиться читателю, если в нём писателю удаётся создать атмосферу. Времени или места, либо того и другого сразу. «Музей невинности» в этом плане набирает один из самых высших баллов. Стамбул 70-80-х годов прошлого столетия без преувеличения можно назвать одним из действующих лиц повествования. Далеко не второстепенный персонаж, этот древний город прекрасен. Надо ли говорить, что он является также и некой частью музея красоты и печали. Трудно было бы после прочтения книги воспринять дом, в котором жила Фюсун с семьёй, вне контекста площадей и переулков, ресторанов и кинотеатров, магазинов и парков древней турецкой столицы. Дух вечности, наряду с духом прелести и горечи, которые познал герой, витает здесь надо всем.

Иногда хочется перестать «бодаться» с нобелевским лауреатом на предмет истинности природы любви. Тем более, он ответил бы мне: «Все вопросы к Кемаль-бею, я лишь писал хронику его сложного чувства, по сути, под диктовку». Иногда стоит уступить и согласиться. И принять историю отношений героев как она есть, не осуждая, не негодуя, не придираясь, не проводя аналогий, которые так упрямо напрашиваются. Например, с набоковской «Лолитой»: лишь паталогический характер привязанности Кемаля и прекрасную чарующую тонкость в подаче писателем этой своеобразности я имею в виду, не подумайте ничего лишнего.

Иногда следует не включать в рецензию, оставить при себе сомнения и недоверие, касаемые определения того, что может называться любовью, а что — нет. Хотя бы из соображений не оскорбить того, кто обнажает сердце в своём уникальном музее перед всем миром: «чтобы искренне поведать пережитую мной историю любви…»

Иногда заслуживает прощения и та деталь, что в тексте не найдёшь фактического подтверждения убеждённости Кемаля в том, что Фюсун чудо как хороша именно душой, а не внешностью, да ещё необыкновенно умна. К сожалению, в романе её душа не раскрыта, с умом — та же картина. Пусть! Настоящей любви свойственно идеализировать объект. Так что это как раз плюс автору.

Иногда можно обойтись без присвоения диагнозов вроде фетишизма. Кому какое дело — человек страдал! В конце концов, мы живём в мире вещей…

Иногда лучше отказаться как от глубокого анализа, так и от эмоционально-субъективной оценки испепеляющей страсти. Зачем препарировать особенности чувства, благодаря которому герой на склоне лет подводит ошеломляющий итог? Ведь только это резюме и имеет значение, а не все наши взгляды вместе взятые: «Я прожил очень счастливую жизнь».

Иногда ты, вероятно даже справедливо, можешь полагать,  что на определённом этапе развития своей истории исстрадавшийся Кемаль и сам не заметил, как его одержимость любимой женщиной переросла в нечто иное. Он любил уже не Фюсун, а собственно саму свою любовь. Определённый сорт людей, который ты имеешь большой соблазн поименовать эгоистами, довольно часто в своих привязанностях скатывается именно в это состояние, которое тоже чудесно, я не имею в мыслях его порицать. Иногда приходится признать, что беззаветно любить именно человека куда сложней: нужно жить его проблемами и его боль воспринимать как свою. Герой не особо интересовался, чем жила его любимая, о чём страстно мечтала, чего искала в жизни. В этом смысле он не  только восточный мужчина, о которых говорят, что они всегда лучше женщины знают, что ей нужно на самом деле, решают за неё.  Он просто мужчина, потому что и в западном мире внушительное число влюблённых экземпляров не даёт себе труда помочь женщине с её проблемами, особенно если они не являются также и его. Немногие мужчины вообще, независимо от этнических традиций,  способны трактовать глагол «любить» как «остро желать счастья ей», перестав быть зацикленными на себе, бесконечно пережёвывая лишь собственные терзания, и это уже непосредственно про Кемаля. Ведь если бы он думал прежде всего о Фюсун, то никогда не унизил бы её помолвкой с другой, оставил бы в покое позже, когда узнал о её браке, снял бы в кино, в конце концов, потому что она имеет право на мечту, пусть и обладающую сомнительной ценностью в его представлениях!  

Иногда отмечаешь в рецензии и преимущества этого странного чувства под названием «любовь к любви». Кто я такая, чтобы вешать на Кемаля ярлык эгоиста, если его болезненная привязанность не убила его, не растлила, не унизила, напротив: она всегда являлась единственным смыслом существования, на фоне которого меркло всё прочее: семья, друзья, карьера, финансы, общественные интересы. Благодаря этой страсти случилась глобальная переоценка всех ценностей, она отделила зёрна от плевел, есть такое заезженное выражение.

Иногда желательно отринуть и жалость, ведь любовь, счастливая ли она или сложная,  всегда права. Кемаль не сломался, он прожил многие годы рядом с собственноручно созданным музеем памяти своей дорогой Фюсун, о чём, понятно, никогда не сожалел. Он увековечил любовь, если можно так сказать. Он путешествовал, учился и освоил музейное дело на профессиональном уровне. Его жизненный путь оказался хоть и тернистым, но не пустым.

Иногда, вдохнув поглубже, важно понять, что и по Фюсун нет нужды скорбить. Орхан Памук рассказал историю чувства Кемаля. Всех переживаний и мучений — снова Кемаля. О том, что чувствовала Фюсун, Кемаль её не спрашивал, поэтому писатель не отразил в книге, а читатель, соответственно, может лишь домысливать. Но очевидно, что счастливой эта заложница восточного уклада, связанного с положением женщины, не была с самого начала. Никогда не была, за исключением разве что тех полутора месяцев близости в начале знакомства и одной ночи спустя много лет. Кемаль фантазировал о детишках, которые родятся у них с любимой, а вот Фюсун страстно желала стать актрисой. Конечно, со временем, будь на то судьба, ей пришлось бы переориентироваться на деторождение, а Кемаль бы недоумевал, отчего родная истерит, выкидывает всякие номера и… не выглядит счастливой…

Иногда совсем неплохо покориться судьбе и быть ей благодарным за то, что всё вышло, как вышло. А ещё за то, что имеешь возможность посетить совершенный музей, единственный такой на свете.

Иногда ты не сожалеешь о времени, потребовавшемся тебе для того, чтобы роман «уложился», потому что видишь вдруг: он могуч и глубок. Орхан Памук показал в развитии длинный-длинный путь, пройденный человеком: от звонкой, неразмышляющей юности до исполненной света, но всё-таки бесконечно горькой, седой зрелости.    

Иногда тебе даже манеру излагать собственные впечатления от рассказанной истории подсказывает сама эта история (а именно глава 69 «Музея невинности»), и ты не в силах противиться, потому что приём, что использовал автор, исполнен неподражаемого шарма.  

Иногда ты открываешь в книге редкие достоинство и чистоту. А ещё чуть позже уже знаешь, что никогда не забудешь трепетный и печальный храм счастливой души беззаветно любившего.

Людмила ЧЕРНИКОВА