Путь вниз по лестнице. О романе Бернхарда Шлинка «Женщина на лестнице»

В новом романе немецкого писателя Бернхарда Шлинка «Женщина на лестнице» под кажущейся простотой сюжета и языка скрывается психологическая глубина и чуткость восприятия, ставится множество вопросов, главный из которых – ответственность каждого перед собственной жизнью. Здесь нет сложнейших моральных ловушек, практически неразрешимых, как в знаменитом «Чтеце». Но и попадая в простые ловушки, человек часто не только не понимает, как выбраться, но до определённого момента, убаюканный размеренностью и привычностью существования, он даже не понимает, что безнадёжно застрял.

Мы видим четырёх героев, очень разных, связанных между собой одной картиной. Заказчик Петер Гундлах – богатый бизнесмен; его жена Ирена – модель, чьё тело он хочет увековечить на картине, чтобы «остановить время», и, глядя на вечно молодую красавицу, самому оставаться молодым; художник, выполнивший заказ – Карл Швинд, к которому Ирена ушла от мужа. В этот треугольник вклинивается четвёртое лицо – адвокат, который сначала только помогает разрешить спор между двумя мужчинами, а затем и сам влюбляется в Ирену и помогает ей украсть картину. Он верит, что из троих соперников она выберет именно его, и фантазирует о грядущей жизни с ней – спокойной, размеренной, прекрасной. Но она бросает всех троих и скрывается – и долгие годы о ней нет никаких вестей. Все они, кроме Гундлаха, который чуть постарше, в этот момент очень молоды и полны страстей. Эта история, или как её называет один из героев, «эпизод», практически не влияет на будущее трёх мужчин, оставаясь неприятным воспоминанием о далёком прошлом. Гундлах снова женится и продолжает богатеть, Швинд становится модным знаменитым художником, адвокат некоторое время злится на свою глупость и доверчивость, на влюблённую наивность, но «отряхивается» и спокойно живёт дальше. А вот Ирена благодаря этому эпизоду как будто прозревает, бросает успешно начатую карьеру искусствоведа и уезжает сначала в ГДР (из благополучного богатого ФРГ), затем, после разрушения Берлинской стены, в Австралию, где живёт нелегально. Всё это время она старается жить по правде, помогать слабым и бедным, делать настоящее дело, жить подлинно.

Спустя сорок лет Гундлах, Швинд и наш герой, от лица которого читатель узнаёт всю историю, вдруг снова видят картину «Женщина на лестнице» – в Художественной галерее в Сиднее, и понимают, что Ирена где-то рядом. Все трое, один за другим, прибывают в её заброшенный домик на краю земли. Но если художник и бизнесмен по-прежнему одержимы идеей вернуть себе картину, то у адвоката совсем иные мотивы: «Похоже, я повторял давнюю ошибку. Тогда мне казалось, будто я знаю её, хотя ничего не знал. Наша близость существовала лишь в моём воображении. И вот мне вновь кажется, будто я опять смогу залезть в её голову, её душу. Будто мы близки с ней. Почему? Лишь потому, что она вошла в мою жизнь голой? С картины?»

История с картиной, выставленная напоказ в первой части книги, оказывается лишь витриной, а может быть, входом в то главное, о чём пишет Шлинк. А пишет он о том необъяснимом и страшном, что происходит с нами каждый день, каждую минуту. Точными скупыми словами он передаёт практически невыразимое: «Нет ничего такого, чем я не смог бы пренебречь, и ничего такого, что не смогло бы пренебречь мною. Во всех предстоящих делах я был вполне заменим. Незаменимым я был лишь в том, что осталось позади» или «Вдали шли два корабля, но казалось, будто они не двигаются с места. Идти, не сходя с места, — именно так я чувствовал себя сейчас. Потом я сказал себе: это только кажется, будто корабли не двигаются с места. Возможно, и я не стою на месте, вопреки моему самоощущению».

Когда спустя сорок лет после исчезновения главный герой разыскивает Ирену на заброшенном берегу Австралии, он хочет «закончить историю», у него есть чувство незавершённости, с которым, как он вдруг обнаруживает, он прожил всю жизнь: «Но истории не кончаются сами по себе — их заканчивают. Мне следовало довести ту историю до конца, тогда в ней появился бы смысл». Ему казалось, что всё в его жизни сложилось удачно: отличная карьера, замечательная семья – жена и дети, сложившиеся привычки, строгие принципы, регулирующие взаимоотношения с людьми: «Я никому ничего не должен. Мне некого благодарить. Если я что-то получаю, то плачу за это. Если кто-либо проявляет по отношению ко мне великодушие, я воздаю ему сторицей. Можно сказать, что с друзьями и знакомыми у меня сохраняется нормальный приходно-расходный баланс». Выкорчеванные из сердца чувства, фантазии, эмоции не мешали ему построить свой идеальный мир. Они были в нём лишними, нежеланными гостями. Спрятавшись в ухоженном доме, уйдя с головой в работу и быт, он даже не заметил, насколько был далёк от самого себя все эти годы. Не видел, что его жена потихоньку спивается, что между ним и детьми нет ни тепла, ни понимания, что в своей работе он абсолютно заменим, да и сама работа не имеет никакого смысла – не более, чем зарабатывание денег на жизнь.

Интересна композиция книги, где история последних дней умирающей Ирены и оставшегося с ней адвоката, начинающего что-то понимать как о ней, так и о себе, зеркально отражает начало книги. Когда-то главного героя поразила первая любовь, коснулась самой его души, о которой он, пожалуй, и не подозревал: «Страстное чувство, охватившее меня по отношению к Ирене Гундлах, оказалось слишком сильным, я был совершенно не готов к нему; к счастью, позднее со мной такого больше никогда не случалось». Не случалось до того самого момента, когда он снова вернулся к Ирене. И тогда он снова начинает фантазировать о совместной жизни с ней, но на этот раз это совершенно иные фантазии. Утешая её в болезни и близости смерти, он рассказывает ей о том, что было бы, если бы они тогда остались вдвоём, как бы они путешествовали по миру, по Америке. Как жили бы на деньги, вырученные на простой работе – официантами или чернорабочими, как были бы счастливы вместе. Если когда-то в молодости подобные фантазии сильно ранили молодого адвоката, то теперь воображаемые приключения помогают облегчить страдания больной женщины, его единственной любви, а ему дают почувствовать себя частью их несостоявшейся совместной жизни. Они ненадолго становятся парой, и снова точными и скупыми словами Шлинк передаёт перемены, произошедшие в главном герое – он больше не влюблён в абстракцию, которую придумал себе сам, в красоту и очарование незнакомки. Он любит живого человека, которого, как умел, понял и узнал: «Она заснула, а я, всё ещё злясь на неё, продолжал держать её за руку».

И вот пожилым человеком, вернув ненадолго любимую женщину, он вынужден вновь проститься с ней, уже навсегда: «Когда мы с Иреной обрели друг друга, было ясно, что это ненадолго. Однако эта правда существовала где-то вовне, а не между нами. А между нами происходило так много, сохранялось столько жизни, столько обещаний. На длинном пути вниз по лестнице стала очевидной краткость отпущенного нам времени, и сознание этого было для меня невыносимым. Я всегда считал, что мне никто не нужен, а если уж нужен, то, видимо, только для счастья, но не для выживания, — и я ведь выжил один. А теперь я не знал, как буду жить без Ирены, как смогу без неё изменить свои отношения с детьми, иначе устроить свою работу, заново наладить собственную жизнь, как буду засыпать и просыпаться без неё». И всё же, похоронив её, он уезжает из Австралии другим человеком, с надеждой начать жизнь заново, прожить отпущенные годы иначе.

Финал светлый, но закрыв последнюю страницу, понимаешь, как много вопросов осталось, сколько было недосказано, осталось умолчаниями и белыми пятнами на ткани сюжета. Как много мыслей остаётся после того, как история закончилась. В этом небольшом романе сказано и не сказано так много, что продолжаешь жить им ещё некоторое время после. Но, наверное, самое сильное впечатление оставляет ключевой момент книги, когда постаревшая, измождённая болезнью Ирена сходит по лестнице обнажённой, повторяя сюжет злосчастной картины. И когда, раздавленный потерей, главный герой уезжает, он вспоминает её такой: «Я не опасался, что могу расплакаться. Я боялся приступа тоски, которая иногда становилась нестерпимой, и тосковал я по старой Ирене, спускавшейся по лестнице, а не по молодой». Неидеальной, но живой. Странной, не до конца понятой им женщине, любовь к которой обожгла его сердце.

Дарья ЛЕБЕДЕВА