Александра Гардт: «Вы когда-нибудь задумывались, что случается с неизданными книгами?»

В эпоху Интернета и падения тиражей бумажных книг молодым писателям всё сложнее издать свои произведения. Особенно это касается мегапопулярного ныне направления фантастической литературы, где наблюдается явный переизбыток новых имён.
Выпускнице МГУ Александре Гардт удалось пробиться. По её словам, начинать обивать пороги издательств в 2010-х – «самоубийственное мероприятие», ставки были сделаны на раскрученные имена. «Первым романом издательства не заинтересовались, села за второй, не отчаиваясь, потому что в фантастической тусовке присказка есть, «писать надо лучше», — утверждает она. Так что Александра советует начинающим писателям ни в коем случае не сдаваться, верить в себя и не ограничивать своё творчество предполагаемыми вкусами молодёжной аудитории. Ну и, конечно, хорошо писать. Ведь вы когда-нибудь задумывались, что случается с неизданными книгами?
— Давайте определимся, как вы пришли к фэнтези, к фантастике? Это мода, интерес, потребность?
— Безусловно, потребность. Слепое увлечение модой — это в какой-то степени потеря себя, своей аутентичности. Я считаю, что нужно писать о том, что близко по духу. Я выросла на классике фантастики. Стругацкие, Брэдбери, Лем, Шекли, Желязны, Саймак… Можно продолжать до бесконечности. Выбора у меня не было. Кроме того, всегда казалось интересным поставить героя в сложные обстоятельства. И фантастика как литературный метод позволяет сильнее расширить границы этих самых обстоятельств. Вы хотели сказать, что писать фантастику считается не женским делом. Но среди фантастов много женских имён, да ещё каких: Урсула Ле Гуин, Андре Нортон, Конни Уиллис. Мне близка традиция гуманистической фантастики. Поставить героя в невыносимые обстоятельства и смотреть, как он будет выбираться, оставаясь при этом человеком. Это немного жестоко, но очень интересно.
— А ваша новая книга «Эпоха лишних смыслов» — это квинтэссенция того, о чём вы сейчас говорили? Почему такое интересное, оригинальное название? У других всё гораздо проще.
— Меня на конкурсах ругают за то, что, мол, сложно пишу. На самом деле это не так. Почему именно это название? Я рассматриваю слово «смысл» в трактовке философов 20-го века. У нас сейчас самая что ни на есть эпоха лишних смыслов. Столько белого шума, столько лишней информации, столько каналов связи. Вот, например, на тот же телефон ежеминутно приходят оповещения из Инстаграма о том, что кто-то лайкнул фотку, что в Фейсбуке другу вашего друга понравилось какое-то кафе. И постепенно подобным вещам сообщается смысл, хотя там его нет, лакуна, ноль информации. По сути, наше время целиком состоит из этих лишних смыслов. И метафорически моя книга об этом. О том, как отличать главное от неглавного. И что делать, если неглавное начинает превалировать.
— Так что же случается с неизданными книгами? Я процитировал начало аннотации вашей книги.
— Аннотацию как раз писала не я. Что имеется в виду? Неизданные книги, согласно моему роману, не закреплены на бумаге, а «висят», условно говоря, в качестве ещё одного «смысла» на Самиздате или любом другом подобном сайте. Есть текст. Его сначала читают пять тысяч человек, потом десять тысяч человек, потом сто. Соответственно, он имеет влияние на умы – настолько большое, что в определённый момент рискует «прорваться» в нашу реальность. И тогда у нас по Москве могут железные пауки побежать, если это роман про подобную фауну с далёкой планеты. Безусловно, всё это метафора. В «Эпохе лишних смыслов» нет железных пауков. Речь идёт о том, ещё раз подчеркну, что неизданные книги могут оказать на умы не меньшее, а то и большее влияние, чем изданные.
— Философский взгляд. Недаром братья Стругацкие ваши любимые авторы. Но вот что хотел спросить. Насколько я понимаю, очень часто молодёжь и, чего греха таить, и более взрослые люди, погружаются в вымышленный мир, потому что им некомфортно в реальности. Нет идеалов в современности? Или они хотят узнать, что будет в далёком будущем. Чем вы объясните повальное увлечение молодёжи фэнтези, даже не научной фантастикой?
— К сожалению, я не могу сказать, что подростки увлекаются хорошей фантастической литературой. Я знаю людей, которые проводят дни и ночи на Самиздате, но там надо очень многое перелопатить, чтобы найти что-то ценное. Если бы мы говорили об увлечении идеалами Стругацких или опять же любых классиков фантастики — другое дело. А фэнтези — да, наверное, это банальный побег от серых скучных будней. Потому что фэнтези для подростков — это всегда ярко, всегда говорящий конь, меч-кладенец, красавица-ведьма и рыцарь без страха и упрёка. Набор стереотипов, которых не хватает в жизни девушки или молодого человека. Скорее всего, речь идёт не о поиске идеалов, а об эскапизме, причём на невысоком уровне, к сожалению. Сейчас идеалы, действительно, очень размыты. Хотелось бы, чтобы люди над этим тоже задумались. Но, в принципе, если препарировать именно в этом ключе, то моя книжка заявляет: ты то, что  ты читаешь. И опасность заключается в том, что упомянутый мною паук не по Москве побежит, а в голове поселится вместо чего-то хорошего и достойного.
— Люди, которые прочитали вашу книгу, станут лучше? То есть смысл, который вы вложили в текст, дойдёт до читателей?
Наверняка вы читали отзывы пользователей об «Эпохе лишних смыслов» в Интернете?
— Я надеюсь, что читатель стал лучше после прочтения этой книги. Понятно, что я не могу вложить информацию в голову. Но я обозначила в книге абсолютно классические темы: дружба, преданность, любовь, выбор между любовью и чувством долга. Я надеюсь, что мне удалось всё это упаковать в стандартный романный объём.
— Вы планируете продолжить эту фантастическую серию. Или напишете драму, трагедию про нашу реальную жизнь?
— Я сейчас пишу киберпанк. Но прошлое этого мира — наше настоящее. Все его проблемы выросли из нашей социокультурной ситуации. Что до продолжения — в «Эпохе лишних смыслов» я высказала всё, что хотела. Я против сиквелов, хотя очень люблю героев книги. Насчёт реализма тоже не загадываю.
— Вы сказали, что, когда вам перестанет хотеться писать, то вы умрёте. Писать — ваше призвание?
— Да, но написание книг мне важно не с точки зрения тщеславия. Я не могу не перерабатывать информацию в таком контексте, не могу не писать.
— Заключительный вопрос нашей беседы я хотел бы задать именно вам как представителю молодого поколения писателей. На днях прошла презентация книги Анны Тодд, есть такая американская писательница. Пришло очень много народа. Как вы считаете, американская модель потребления влияет на умы российской молодёжи, особенно девушек, которые предпочитают читать штатовскую массовую литературу?
— Безусловно, влияет. И не только на девушек, но и на парней. Как бы мы ни относились к советскому прошлому, идеалы тогда были хорошие. Сейчас до нас добралась американская мечта: дом, машина, деньги, работа менеджером высшего звена, путешествия — всё, жизнь удалась. Идеалами это, в общем, назвать сложно. Но к этому стремятся. Безусловно, культурное потребление, импорт идей, фильмов, всех этих пресловутых «Сумерек», «Голодных игр», «Инсургентов-Дивергентов», — всё это играет свою роль. Нам, как стране, хорошо бы выработать свою идеологию, а не пользоваться растиражированной на весь мир американской. Вот этот всепожирающий капитализм, это достаточно неприятная штука, на самом-то деле.

Беседовал Сергей МИЗЕРКИН