Бернар Фрио: «Во Франции, как и в других странах, к сожалению, читателей становится всё меньше и меньше»

Бернар Фрио, мастер короткого рассказа, популярный французский детский писатель. В литературу он пришёл совершенно естественным путём — «вырос» из школьного учителя литературы. Он не только любит, но и хорошо понимает душу ребёнка. Видимо, поэтому его книги так легко и радостно воспринимаются юными читателями — теперь уже не только за рубежом, но и у нас в России, за что отдельное спасибо детскому издательству «КомпасГид»

— Бернар, на ваш писательский взгляд, детская литература — насколько особая это литература?   
— Детская литература — это, прежде всего, литература передачи и перехода. Передачи — потому что благодаря детской литературе мы и сами учились читать, и теперь учим читать наших детей, приобщаем их к чтению. Литература — это не просто тексты, это особенные тексты, благодаря которым дети могут осознавать особый культурный смысл и воспринимать разные культуры. То есть литература передаёт некую образовательную модель. С другой стороны, это литература перехода, потому что мы также формируем с её помощью будущих читателей самых разных видов литератур, в том числе взрослой литературы и зарубежной литературы. То есть наша задача сделать так, чтобы юный читатель был открыт для восприятия этих литератур, мог воспринимать самые разные тексты.   
— Чтобы писать для детей, необходимо ли их любить, или это вообще не имеет значения?
— Конечно, детей надо любить, и прежде всего их нужно уважать, нужно в них верить — верить в то, что они готовы принять и знакомиться с разными культурами. Я отношусь к этому вопросу очень трепетно, очень лично, я осознаю, что моя обязанность — воспитывать юного читателя.    
— На каких книгах выросли вы сами?
— На очень разных. Думаю, очень важно, прежде всего, дать ребёнку право самому  выбирать себе книги. Это не значит, что надо оставлять его одного в библиотеке — конечно же, надо давать ему ориентиры!
Когда я вспоминаю о книгах моего детства, мне в первую очередь приходит на память красочная книга с картинками, по которой я учился читать ещё в детском садике, пытался понять, что это там за буквы читает нам воспитательница, и прочесть их самостоятельно. Во-вторых, я вспоминаю мамины книги с кулинарными рецептами. Они мне очень нравились, потому что там были удивительные фотографии разных сладостей и вкуснейших красивейших пирожных. Ещё я помню вполне «взрослую» энциклопедию с изображением корабля. Я часы напролёт проводил с этой книгой, мечтая, что нахожусь на этом корабле…
Ещё, конечно, живы в памяти графиня де Сегюр, разные комиксы, серийные издания. Надо сказать, что для меня главное — отсутствие «иерархии» в чтении. Мне кажется, что человек должен читать всё. Я часто говорю, что мы не должны есть одну икру. Мы должны есть ещё и картошку — иначе не почувствуем вкус икры. То же самое происходит и с чтением: иногда, образно говоря, и в Макдонльдс сходить можно (улыбка).
И, повторяю, очень важно давать ребёнку свободу выбора литературы. Во Франции, к сожалению, такое встречается не часто: как правило, детей принуждают читать что-то определённое. И неудивительно, что потом, подрастая, они просто перестают читать. У них не сформирован независимый читательский вкус.
— Как угадать, что история понравится ребёнку? Вот как вам это удаётся?
— Истории надо доверять. Если она ко мне приходит, значит, она имеет смысл. Другой вопрос — это уже вопрос работы, то есть, собственно, написания текста. И тут важно не зацикливаться на том, понравится он или нет, а думать о том, как через текст позволить ребёнку извлечь из этой истории смысл, максимум смысла. То есть, как написать книгу таким образом, чтобы в ней было, образно говоря, много ниточек, за которые можно было бы потянуть, чтобы максимально передать смысл. Вот над этим я и работаю: помогаю ребёнку интерпретировать текст. А интерпретировать текст — это ведь задача каждого читателя.
— В детской литературе всегда нужен счастливый конец? Не угнетают ли душу ребёнка такие истории, как «Нелло и Патраш»? Или «Девочка со спичками»? Или «Дети вод»… Ну, вы понимаете, о чём речь!
— Положитесь на сюжет. Если всё идёт к трагедии, значит так тому и быть. Вопрос в том, как это написано. И всегда надо оставлять простор для воображения. Лично я предпочитаю хорошие концы, но если даже книга оканчивается плохо, я всё равно стараюсь с этим как-то примириться и под это подстроиться. И я вижу, что дети поступают точно так же.
— Есть ли у ваших героев прообразы? Как вообще создаётся книжная история?
— Создание образа — это, может быть, самое удивительное, что есть в творчестве. Потому что я никогда не понимал, как рождается персонаж и как он развивается. Но то, что он развивается автономно и порой независимо от моих желаний, это  факт. Я очень часто сталкивался с «сопротивлением» персонажа, который не давал собой манипулировать и жил своей жизнью. Вот никак не могу этого объяснить. Может быть, здесь в какой-то степени дело в нашем социальном умении поставить себя на чьё-то место. То есть, например, поставить себя на место ребёнка и «проживать» некоторые ситуации, в которые он попадает. Кстати, дети тоже обладают этим качеством, то есть они тоже часто ставят себя на место взрослых. И вот, может, эта наша способность и позволяет создавать героев и «проживать» их жизни.
— Опишите, пожалуйста, вашего читателя?
— Я не могу в точности описать своего читателя, хоть мне бы этого и очень хотелось. Но мне всегда любопытно встречаться с моими читателями, потому что во время этих встреч происходит много чего неожиданного. Читатель — это читатель, иногда более юный, иногда более взрослый человек. «Мой читатель» — это дети из разных стран, а также взрослые из разных стран, всех социальных категорий, к счастью. В какой-то степени можно даже сказать, что читатель — это тайна. А писательство — это как кинуть в море запечатанную сургучом бутылку с письмом. Ты надеешься, что куда-то она приплывёт, и кто-то это письмо получит и прочтёт, но ты в этом не уверен.   
— Кого из современных детских авторов вы бы выделили из «толпы»?
— Ютту Рихтер, Беатриче Мазини, Анжелу Нанетти…
— Над чем вы сейчас работаете?
— Над множеством проектов одновременно и перехожу от одного к другому. По-прежнему пишу стихи. Написал либретто для оперы, дописал продолжение «Пети и волка». Начал двухсерийный роман для детей и подростков. Есть, наверняка, ещё и другие какие-то проекты, о которых я забыл, но о которых мне вскоре напомнят издатели.
— Совместимы ли творчество и коммерция? Насколько для вас приемлемо написание книги «под заказ»?
— Что касается предложений и заказов, если условия очень жёсткие, и меня просят написать, например, для какой-то определённой коллекции книгу в тридцать страниц, то я, конечно, откажусь. С другой стороны, для меня очень важно то, что кто-то хочет получить написанные мною тексты — ведь я пишу не для одного себя, я не могу писать для себя одного. Я пишу для читателя. И, на мой взгляд, коммерция — это вопрос общения с читателем. Чтобы писатель мог вести диалог с читателем, нужен издатель, который выступает в качестве посредника и использует коммерческие инструменты, например, маркетинг. Поэтому коммерция в писательском деле, конечно, неизбежна. Очень важно выбрать правильного издателя, потому что не все они обращаются к одной и той же аудитории. Например, мой французский издатель мне очень подходит, потому что он грамотно сочетает качество и цену. У него не очень дорогие книги, и их может себе позволить довольно широкая аудитория. Важен также вопрос оформления: графики, иллюстраций, обложки и так далее. И, конечно, тут нужно искать равновесие, некий баланс. И каждый писатель должен понимать, для кого он пишет, к какой аудитории обращается, к узкой ли группе людей или к широкой. Я, например, отношусь ко вторым.
— Много ли дети читают у вас в стране? И что делать, чтобы они читали больше?
— Во Франции, как и в других странах, к сожалению, читателей становится всё меньше и меньше. И культурное неравенство очень велико. Есть сравнительно небольшая группа юных читателей, которые, действительно, много и хорошо читают. Но у большинства детей с чтением проблемы, которые связаны не только с тем, что они с трудом учатся собственно читать, но и с тем, что у них нет доступа к литературе. И это вдвойне печально, так как во Франции существует хорошее финансирование литературы и всяческая поддержка для продвижения книг. Но — не для продвижения чтения. И не для формирования читательской аудитории. Я об этом много думаю и даже хочу написать про это книгу, которая, без сомнения, станет моей последней (улыбка).
— Как вам работается с российским издательством «КомпасГид»? И каковы ваши впечатления от встреч с российскими читателями, от наших книжных ярмарок?
— Должен сказать, что мне очень приятно работать с «КомпасГидом». Отдельное спасибо ему за издание моих «Нетерпеливых историй», которые мне более чем нравятся.  Правда, к сожалению, не знаю русского языка и не могу оценить перевод, но я слышал о нём очень хорошие отзывы. И когда переводчик читает мои «Истории» вслух, то мне кажется, что это я их читаю с моей собственной интонацией. Вижу, что он понимает смысл моей работы, что у нас с ним одинаковый подход к работе над текстом.
Очень понравилось графическое исполнение моей книги в русском варианте, прекрасные иллюстрации художника Леонида Шмелькова. Когда я с ним разговаривал, меня приятно поразило его восприятие моих текстов, очень тонкое.
И я, конечно, был рад встретиться с русскими детьми в разных городах, вплоть до Владивостока. Я убедился, что маленькие россияне реагируют на мои тексты так же, как и юные французы.    

Беседовала Елена СЕРЕБРЯКОВА