Бывший помощник президента РФ Владислав Сурков опубликовал в журнале «Русский пионер» стихотворение «Чужая весна»
Бывший министр экономического развития РФ Алексей Улюкаев выпустит сборник стихотворений, написанных во время тюремного заключения. Книга «Тетрадь в клетку» появится в продаже в первых числах апреля
В словарь Института русского языка имени В.В. Виноградова РАН добавлены слова «коптер», «почтомат» и «фотовидеофиксация»
В Израиле в новой версии сказки Антуана де Сент-Экзюпери Маленький принц ради гендерного равенства стал принцессой. Книга получила название «Маленькая принцесса»
В Литве захотели переименовать Литературный музей Пушкина в Музей-усадьбу Маркучяй

Юрий Буйда: Руководство России решило “поставить микрофон на танк”

Юрий Буйда назвал когда-то жизнь «прозой об обыкновенных людях». Его проза – самая что ни на есть жизненная и живая, захватывающая и открывающая простор для воображения с первой же строки. Сегодня писатель Юрий Буйда, автор «Синей крови», «Прусской невесты», «Дома Домино» и множества других незабываемых произведений – гость нашего литературного портала.

— Юрий Васильевич, что Вы читали в юности? На каких авторах «выросли». Кто были ваши любимые герои? Насколько была в почёте литература в Вашей семье? Если можно, расскажите про Ваших родителей.
— В детстве, в юности я читал примерно то же самое, что и миллионы моих сверстников. Это Жюль Верн, Конан Дойль, Эдгар По, Каверин, Стивенсон, Дюма, Обручев… Ну, может быть, сильнее всех тогда впечатлил Гоголь — «Ревизор», «Портрет», «Записки сумасшедшего».
Литература в нашей семье — ну, я бы не сказал, что она была в почёте. Родители были по горло заняты работой, мать-юрист даже дома штудировала специальную литературу, отец предпочитал мемуарную, которая тогда, в начале 1960-х, стала появляться. А о своих родителях я написал в книге «Вор, шпион и убийца». Отец родился в Белоруссии, вместе с семьёй перебрался на Украину, чтобы спастись от голода, но вместо этого попали они в ещё более страшный голод. Воевал, после войны прошёл через лагеря… обычная жизнь человека той эпохи… Мать родилась в Саратове, пережила три великих голода, окончила Саратовский юридический — диплом получила 22 июня 1941 года, прошла войну, а после войны лишилась работы по специальности как жена неблагонадёжного человека. Ей пришлось переехать в бывшую Восточную Пруссию — Калининградскую область, где она и нашла работу юрисконсульта на бумажной фабрике. Туда после лагеря переехал муж, там вскоре и я родился. В 1980-х годах они перебрались на Украину, там оба и похоронены.
— Самые близкие Вам авторы – кто они? Есть ли кто-то «единственный»?
— «Близкие авторы» — это переменное понятие. В детстве нравятся одни, в юности — другие, потом круг чтения становится более осмысленным, уходит фантастика, приходят Томас Манн и Кафка, Достоевский и Гаршин. Трудно сказать, кто из них ближе: в каждой книге, даже в плохой, можно отыскать что-то «своё», близкое. Вот сейчас я физически не в состоянии читать Дюма. Он великолепный писатель, но изменился читатель — мне скоро 60. А единственный… в юности у меня была смутная мечта о Книге Книг — о книге, которая объяла бы необъятное, заменила все остальные книги… но это невозможно, к счастью.
— Что Вы думаете про русскую литературную классику? Лимит «допустимого» уже исчерпан, или её фонд ещё может пополниться?
— Никакого лимита, конечно, нет. Другое дело — что мы понимаем под классикой. Для кого-то классика — Толстой и Достоевский, а для других — Пикуль и Семёнов. Это нормально. А список, конечно, будет пополняться. Не сегодня, так завтра — обязательно.
— Какие из Ваших произведений для Вас самые сильные?
— Все, что изданы в «Эксмо»: за них я отвечаю репутацией.
— Вас не оскорбляет, что подчас «коммерческих» авторов ставят в один ряд с настоящими писателями, включают в рейтинги и т.п.?
— А что ж тут оскорбительного? Когда-то — в советские времена — была единая литературная матрица со своей иерархией: этот — «генерал», а этот — «поломойка». Это же глупо. Нельзя навязывать людям единство вкуса — это преступление против вкуса. Сегодня нет того единства — русских литератур много, и это залог будущего русской литературы. А что до рейтингов… к литературе они отношения не имеют, это ухищрения книготорговцев.
— Каким Вы видите будущее русской литературы? Как по-вашему, сегодня она переживает период подъёма, или наоборот?
— Подъёмом это трудно назвать, но из кризиса она выходит. Может быть, сегодня и нет общепризнанных классиков, но, наверное, и говорить об этом рано. Наберёмся терпения — и обязательно дождёмся.
— Как Вы относитесь к ненормативной лексике в литературе? Есть ли определённые условия, когда можно допустить её употребление?
— Никак не отношусь. Если надо, употребляй, не надо — не употребляй. У писателя должно быть чутьё на это. Сегодня велик соблазн передачи живой, сырой, уличной речи, в которой довольно много ненормативной лексики, но я не думаю, что писатель обязан поддаваться всем соблазнам, которыми так богата сегодняшняя жизнь. По моим наблюдениям, в 99 случаях из 100 автор вполне может обойтись без скоромных слов.
— Что Вы сейчас читаете?
— Читаю мало, скорее — просматриваю. У меня всё меньше времени, успеть бы своё сделать.
— И что пишете?  
— Не скажу: а вдруг сглазите?
— Можно ли нынче «прокормиться» литературой? Обеспечивает ли она Вам достойную жизнь?
— Всё зависит от того, что вы пишете. Некоторым удаётся — и удаётся хорошо, другим — нет. Но так обстоят дела во всём мире. Кормак Маккарти, самый известный сегодня американский писатель, жил на подачки, пока его книги не стали экранизировать.
— Народ стал заметно «темнее», безграмотнее. Что тут предпринять?
— Такое явление есть, хотя я не думаю, что оно приобрело катастрофический характер. Но проблема существует. Телевидение и интернет усугубляют эту проблему. Думаю, надо в школе учить чтению. Более того, не так важно, что читать, — главное в том, чтобы читали.
— Как Вы относитесь к ситуации на Украине? Целесообразно ли введение туда российских войск? Чем это может обернуться? И почему вообще всё это случилось?
— Это очень сложная проблема, корни которой уходят глубоко в историю. Мотором нынешнего украинского переворота стали в основном люди с территорий, входящих в Западную Украину, где велико влияние греко-католической (униатской) церкви. Они выступили не только против коррупции — они попытались навязать всей Украине свои национальные идеи. С этим-то и не согласны Восточная Украина, Крым, которым эти идеи, имеющие антирусский оттенок, чаще всего чужды. Ну и всеобщее опьянение свободой… Однако свобода — не цель и не идеал, но лишь средство для достижения определённых целей и идеалов. Вот тут Восток и Запад не сходятся. Я не считаю приемлемым военное решение проблемы, но пока нет и интервенции (численность военной группировки российских сил не превышает лимита, установленного договором между Россией и Украиной). Я думаю, что руководство России, раздосадованное глухотой Европы и США, решило «поставить микрофон на танк», чтобы быть услышанным, чтобы решить украинские проблемы без ущерба для миллионов русских, живущих на Украине. Это опасный ход, но иногда в политике не бывает выбора. Очень надеюсь на то, что обойдётся без крови. А чем всё это закончится, сегодня трудно сказать. Думаю, переговорами, войной нервов, тайной дипломатией, резкими заявлениями и в конце концов — более или менее приемлемым для большинства результатом.
— Может ли подобное начаться и у нас? Как россиянин Вы не можете не переживать за Россию сегодняшнюю. Каково, по-вашему, её будущее, учитывая всё происходящее?
— Не вижу в России фундаментальных причин для таких событий. Экономика России хоть и в трудном положении (мировой кризис ещё не закончился), но в прошлом году она стала второй в Европе после Германии, по росту доходов населения Россия занимает первое место в Восточной Европе, социальные расходы растут, армия укрепляется… Это вовсе не значит, что «мы в шоколаде»: российские пенсии хоть и выросли за последние годы примерно в четыре раза, но всё ещё ничтожны, производительность труда низка, коррупция чудовищна… Но для того, чтобы случился переворот вроде украинского, нужны гораздо более весомые причины.
— В последнее время мир разделился на сторонников и противников глобализации. По Вашему мнению, глобализация – это зло или добро?
— Как всегда: что-то — добро, что-то — зло, что-то — избыточно, а что-то — неизбежно. Печально, например, что в Европе мало-помалу стираются национальные различия, утрачиваются традиции, выветривается вера… Но гораздо хуже, когда миру пытаются навязать «универсальные ценности», «мировые стандарты». Например, понятие прав человека совершенно по-разному понимается в Иране, Китае и в Европе. Европейцев это возмущает. Но это же не повод для военного вмешательства, а именно это и происходит. Впрочем, это слишком сложная проблема, чтобы ограничиться «двумя словами».
— Должен ли писатель иметь гражданскую позицию? А высказывать её публично?
— Разумеется, гражданская позиция у писателя есть, даже если он утверждает обратное. А вот высказывать её или нет — дело его совести. Мне кажется, писатель должен делать это прежде всего в своих книгах. А то ведь доходит до бесстыдства, когда автор дешёвого чтива, призванного только развлекать, а грубо говоря, оболванивать читателя, вдруг становится борцом за права оболванненого им же человека. Впрочем, повторяю, это дело совести.

Беседовала Елена СЕРЕБРЯКОВА

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Видео на «Пиши-Читай»

В Петербурге с третьей попытки установили памятник Сергею Довлатову

В Петербурге с третьей попытки установили памятник Сергею Довлатову

До этого презентованный общественности монумент пришлось демонтировать для доделки.

Популярные писатели вернули моду на устное чтение (ВИДЕО)

Популярные писатели вернули моду на устное чтение (ВИДЕО)

В «Гоголь-центре» завершился 21-й сезон «БеспринцЫпных чтений». Этот проект — один из самых странных на…

Певец Алекс Дэй благодаря Гарри Поттеру сам стал немножечко магом

Певец Алекс Дэй благодаря Гарри Поттеру сам стал немножечко магом

Рэпер из Британии прославился тем, что в одной песне использовал практически все заклинания из саги…

Яндекс.Метрика