Бывший помощник президента РФ Владислав Сурков опубликовал в журнале «Русский пионер» стихотворение «Чужая весна»
Бывший министр экономического развития РФ Алексей Улюкаев выпустит сборник стихотворений, написанных во время тюремного заключения. Книга «Тетрадь в клетку» появится в продаже в первых числах апреля
В словарь Института русского языка имени В.В. Виноградова РАН добавлены слова «коптер», «почтомат» и «фотовидеофиксация»
В Израиле в новой версии сказки Антуана де Сент-Экзюпери Маленький принц ради гендерного равенства стал принцессой. Книга получила название «Маленькая принцесса»
В Литве захотели переименовать Литературный музей Пушкина в Музей-усадьбу Маркучяй

Маленькая ракушка в океане жизни. Рецензия на роман Энтони Дорра «Собиратель ракушек»

На счету американца Энтони Дорра всего четыре книги — два романа и два сборника новелл. На русский переведены роман 2014 года «Весь невидимый нам свет» и дебютная книга рассказов «Собиратель ракушек», вышедшая в США в 2001 году.

Восемь новелл, собранные в дебютной книге, уже предсказывают кристальную поэтичность стиля, точность метафор и яркую визуальность текста, которых Дорр достигнет в последнем своём романе, неслучайно и не зря получившем Пулитцеровскую премию. Но, как и в любой первой книге, есть здесь и явные недостатки и слабости, которые впоследствии Дорру предстоит преодолеть.

Рассказы стилистически и качественно разнородны. Есть живые и пронзительные истории, алмазы среди породы: «Жена охотника», «Редкая удача», «Мкондо». Остальные рассказы тоже по-своему интересны, но не дотягивают до уровня этих трёх. Чем же обеспечивается ясная поэтическая прозрачность лучших вещей и в чём проблема вещей проходных? В своих самых удачных рассказах Дорр ничего не навязывает читателю, только показывает. Он рисует природу, человека вне и внутри неё, обозначает конфликт и показывает его через действия и поступки. Эта отстранённость автора от своего собственного текста наоборот втягивает в историю читателя — с головой. Начинаешь чувствовать каждого героя — даже если они противоположны, видеть их объёмно, целостно, со всеми особенностями, выщербинками и дарами, и каждому сочувствуешь. Вкупе с талантом рисовать реальность невероятно зримо и даже ощутимо — буквально слышишь и осязаешь ветер, запах, звук, дождь — это свойство Дорра представляется бесценным. Всё пронизано поэзией: «Она опустилась на колени. Над головой остриями ножей сверкали злые белые звёзды»; «…при ходьбе она огибала предметы обстановки, словно боялась, как бы её не схватил за лацкан стол или шкаф»; «Мать сидит с суровым видом перед снующими «дворниками» и не смыкает век, губы изогнуты дождевыми червяками, хрупкая фигура напряжена, будто стянута десятками стальных полос»; «Естественно, Уорд понял, что она собирается лететь самолётом; но в ту ночь, лёжа в одиночестве на их супружеской кровати, он невольно представлял, как она раскинет руки ладонями кверху и, оторвавшись от земли, грациозно и легко поплывёт над горами и равнинами к океану».

В самых сильных своих рассказах автор ничему нас не учит, только даёт увидеть и прожить сложную и одновременно простую человеческую историю. Он не чужд магическому реализму, но почти не выходит за границы объяснимого, оставляя чудо как шлейф, как послевкусие. Писатель не отказывается и от своеобразных метафор, в которых скрыта его вполне узнаваемая философия: «В самом центре слабости, как ей стало ясно, таится сила; на дне самой глубокой ямы есть клочок земли»; «Жизнь, Доротея, открывает тысячи дорог. Но при этом жизнь никогда не откроет тебе ту единственную дорогу, о которой ты мечтаешь»; «…место, где есть лишь одна форма бытия — не жизнь и не смерть, место, где смерть — лишь одна из возможностей, пучок зыбких видений, струйкой дыма поднимающихся к звёздам. И всё, что требуется, — это рука, тёплая ладонь, прикосновение пальцев».

Что касается рассказов не столь удачных, вошедших в книгу наравне с цельными и яркими историями, то здесь Дорр порой забывает о главных своих достоинствах и как будто идёт по более лёгкому пути: скатывается в публицистику, шокирует кровавыми деталями (как в американском кино), читает мораль. Показывает объёмно только некоторых героев, а остальных оставляет плоскими и однозначно отрицательными. В таких рассказах проскальзывает репортажность, журналистская ангажированность, как, например, в истории либерийца Джозефа: «За три недели он повидает столько, что кошмаров ему хватит на десять жизней вперёд. В Либерии, на той войне, никого не хоронили, а всё, что было некогда похоронено, вытащили на свет божий: трупы лежат штабелями в выгребных ямах, стонущие дети волокут по улицам тела собственных родителей. Краны убивают манов; гио убивают мандинков; половина путников на дороге вооружена; над половиной перекрёстков пахнет смертью». Часто в таких отрывках, описывающих действительно тяжёлые явления и события, исчезает яркий индивидуальный стиль писателя, его поэтичность, ясность и простота, а вместо них появляются давление на эмоции читателя, нехороший политический пафос и даже чувство американского превосходства. Куда лучше удаются Дорру личные, не связанные с политикой истории — любви, творческого пути, взаимопонимания и непонимания. Именно они получаются вневременными, общечеловеческими, цепляющими за душу, запоминающимися надолго.

У многих писателей есть свой лейтмотив, который обыгрывается по-разному в разных книгах. Некая болевая точка, которую необходимо рассмотреть с разных сторон, покрутить в руках, художественно осмыслить разными способами. Есть такой мотив и у Дорра. В заглавном рассказе сборника встречаем тот же мотив, что и в романе «Весь невидимый нам свет» — слепота главного героя и его увлечение брюхоногими моллюсками. В другом рассказе встретим глухую девушку, живущую у моря и мечтающую о путешествии. Инвалидность — часть важного исследования в текстах писателя. Ракушки — другая часть, и они встречаются в текстах Дорра постоянно — хотя бы на подоконнике в офисном кабинете, если вдруг действие рассказа не связано с морем. Это и символ океана — огромного, жестокого, равнодушного и одновременно живого и бесконечно красивого, как жизнь и смерть: «Перекатился камешек. Шевельнулись листья. Даже облака идут маршем. А внизу сетует обложенное туманом море. Это и в самом деле целый мир, Доротея. Льющийся через край. Втягивая воздух, она пробует на вкус солёный океанский круговорот рождения и смерти». И символ человека — песчинки, ракушки в этом огромном океане жизни. Важный мотив — рыбалка и охота как некое взаимодействие с природой и одновременно противодействие ей. Одна из ключевых мыслей: «…живая природа — это не то, что можно создать или принести в дом: она существует сама по себе, как чудо». Об этом — практически каждый рассказ Дорра. Даже шутливый и совершенно не похожий на остальные «Четвёртое июля» о соревновании британских и американских рыбаков — один из самых слабых рассказов книги, наиболее публицистичный и наивный, воспевающий «безграничные богатства Америки — опасные трясины, поля колосящейся пшеницы и сиреневеющей в сумерках белой кукурузы, огромные магазины» и тому подобное, немного наивный панегирик родной стране на фоне чуждой, серой, некрасивой Европы и её негостеприимных жителей.

Книга «Собиратель ракушек» показывает нам становление талантливого и, может быть, даже большого писателя. Мы видим сложный, осторожный поиск своих тем, своего стиля, находим некоторую подражательность где-то Хэмингуэю, где-то Джеку Лондону, уклоны в журналистику и прямолинейную кинематографичность. И можем увидеть, как выкристаллизовывается и тема, и стиль в замечательном романе «Весь невидимый нам свет», где уже нет ни публицистичности, ни ангажированности, ни эмоциональной манипуляции, ни подражания, свойственного молодым авторам. Зато появляется некоторая деликатность, с которой писатель подходит к сложным болезненным темам, как есть и желание и умение сказать о человеке в определённых обстоятельствах, а не о его народе, стране или политике. Конечно, Дорру ещё есть, с чем бороться, и безусловно — куда двигаться дальше. Но он умеет видеть настоящую красоту мира, жизни и человека и показывать её читателю.

Дарья ЛЕБЕДЕВА

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Видео на «Пиши-Читай»

В Петербурге с третьей попытки установили памятник Сергею Довлатову

В Петербурге с третьей попытки установили памятник Сергею Довлатову

До этого презентованный общественности монумент пришлось демонтировать для доделки.

Популярные писатели вернули моду на устное чтение (ВИДЕО)

Популярные писатели вернули моду на устное чтение (ВИДЕО)

В «Гоголь-центре» завершился 21-й сезон «БеспринцЫпных чтений». Этот проект — один из самых странных на…

Певец Алекс Дэй благодаря Гарри Поттеру сам стал немножечко магом

Певец Алекс Дэй благодаря Гарри Поттеру сам стал немножечко магом

Рэпер из Британии прославился тем, что в одной песне использовал практически все заклинания из саги…

Яндекс.Метрика