Сергей Шаргунов: «Что значит «молодой писатель»? Ты либо писатель, либо нет»

Считается, что современная литература – это рецепт, который выписывается пациентами. Ведёт ли такое «лечение» общества к выздоровлению? Найти ответ мы постарались, побеседовав с Сергеем Шаргуновым. Писатель рассказал о подлинности искусства, своём семейно-историческом романе «1993» и акцентах современной литературы.

— Вас часто называют молодым писателем. Это задевает или льстит?
— Не будем преувеличивать мою молодость, — мне 33 и Лермонтов в мои годы давно лежал в могиле. В связи с выходом романа «1993» я всё чаще слышу в свой адрес это неприятное словосочетание «молодой писатель». Что значит «молодой»? Ты либо писатель, либо нет. На каждой презентации книги кто-нибудь обязательно напомнит, что во время описываемых событий мне было 13 лет. А сколько лет было Льву Толстому во время войны с Наполеоном? Естественно, дело не в том, современник ты или нет определённых событий. Вопрос — можешь ли ты об этом написать. Я подробно и планомерно изучал всё, связанное с трагедией 20-летней давности: «нырял» в архивы, поднимал видеозаписи, общался с огромным количеством свидетелей и очевидцев. В художественную ткань книги вошли многие реальные судьбы, да и 13 лет — не такой уж и маленький возраст. Кроме того, существует понятие «литературная зоркость». Многие не верили, что Шолохов написал «Тихий Дон». Он был, по сути, мальчишкой, а создал грандиозное произведение мировой классики ХХ века.
— А что превалирует в романе «1993»: художественный вымысел, образы или документальные материалы?
— Для меня было важно рассказать об обычных людях, потому что в какой-то момент такие герои будто пропали из литературы. В центре романа — он и она. Он бывший электронщик, занимался ракетами, превратился в электрика, вместе с женой работает на аварийке, где она диспетчер на телефоне. История семьи, которая превращается в историю страны, показана на фоне трагического переломного времени 1993 года. Герой оказывается закручен вихрем событий, и происходившее можно увидеть его глазами. Все ключевые эпизоды того противостояния в книге, безусловно, присутствуют, — они описаны художественно, но с документальной подкладкой. Я хотел покадрово восстановить последовательность событий, поэтому, смею надеяться, что для кого-то роман может стать ещё и неизвестной правдой об октябре 1993 года.
— Кто Ваш первый и главный критик?
— Некоторые статьи и зарисовки я даю почитать папе, какую-то прозу — маме, тем более, что они литературно одарённые люди с хорошим вкусом. Я прислушиваюсь к мнению родителей и ещё нескольких друзей и подруг, с которыми можно посоветоваться. Но, прежде всего, доверяю себе. Последний роман я писал полтора года, — он большой, 570 страниц. Полгода отдал редактированию, — я бесконечно придирчив и к себе, и к тому, что делаю. Я писал об обычных людях, о рабочих. Для этого отправился в аварийную службу, спускался под землю, говорил со специалистами. Помню, беседовал с девочкой, которая пошла с мамой на митинг к Дому Советов и потерялась в толпе, пробыв потом всё время внутри здания. Она рассказала интереснейшие истории про взятые трофеи, про чипсы, банки с колой и ещё множество чётких деталей, которые невозможно придумать. Их я, конечно, инкрустировал в роман.
— А на Вашем творчестве как-то отразился тот факт, что Вы росли в семье священнослужителя?
— У меня есть ранние мемуары «Книга без фотографий». В 30 лет я решил подвести определённую черту под биографическими сюжетами. В главе «Как я был алтарником» рассказывается о церкви на переломе эпох и о том, как я ходил со свечой, прислуживал в алтаре и с детства впитывал церковнославянский язык. У нас были домотканые переплёты жития монахини Таисии, откуда я переписывал буквы, а затем обводил каждое слово в рамочку.
Потом, уже в 19 лет, я написал свою первую подборку рассказов. Там, куда я их приносил, говорили, что это мило, хорошо, но ничего более. Вдруг повезло, — пришёл в журнал «Новый мир», зная, что это главный «толстяк» среди толстых журналов. Позже отправил своё произведение на литературную премию… Главное, что я уяснил — нужно не сдаваться, а уметь смотреть на свои творения критическим взглядом и штурмовать издательства.
— Сегодня площадкой для молодого автора может стать и Интернет. Такая возможность позиционировать себя идёт во благо?
— Многие думают, что могут быть крутыми писателями в рамках своего блога, но это не правильно. Признание важно. Нужно, чтобы тебя прочитали. Если вы хотите быть писателем, для начала почитайте современную литературу. Не отплёвывайтесь, а поймите, что есть немало отличных серьёзных произведений. Каждый год появляются 2 – 3 очень хороших романа. Возможно, общество сейчас не такое герметичное, как когда-то с баснословными тиражами толстых журналов, и не все успевают отслеживать новинки, но, поверьте, среди них много ярких и интересных книг.
— Бытует мнение, что все главные литературные произведения уже написаны, а остальное – лишь интерпретации. Вы можете с этим согласиться?
— А зачем же нам Рубенс и Рембрандт, если всё было нарисовано на сводах пещер? Это возвращает к вопросу основ бытия и подлинности искусства, но оно дышит где хочет и может присутствовать в смехе простого паренька из Бирюлёво, в удаляющейся сутулой походке бомжа от одного вокзала к другому, — искусство везде и настоящая литература всегда это демонстрировала. Сегодня уже сделан шаг в сторону реабилитации романа. Я понимаю идеи, связанные с постинтеллектуализмом, свежестью. Но замечаю, что многие переходят к более серьёзным произведениям, и читая книгу «Ёлтышевы» Романа Сенчина или ещё не вышедший новый роман «Обитель» Захара Прилепина, я вижу, что такие произведения, да и просто хорошая русская литература сегодня есть!

 Беседовала Дарья ФИЛИППОВА