Агафья Сагал: «Почему в какое-нибудь злачное место пропускают "по одёжке"? А в наши души — всех подряд?»

«Москва для русского — не город, а состояние души…» Эти слова написала современная кубанская поэтесса Агафья Сагал, в жизни просто Тамара Григорьевна Панасенко. Самобытность её поэзии — неоспорима. И дело не только в совершенно особенном поэтическом стиле. Музыка сердца — вот что такое, в первую очередь, поэзия Агафьи Сагал…

— Тамара Григорьевна, расскажите немного о себе, о своём детстве, о родителях. Вы выросли в творческой семье?
— О себе: » Облику казацкого, ростом-высоченная, только с виду штатская, а в душе военная…»
О детстве: «За пазухой у степи мы росли, и молочая молоком кормились, все травы и цветы родной земли примятой тропкой под ноги стелились… С мальками мы плескались в куширях, с перепелами гнёзда в поле вили, качались с каюками на волнах, и в камышах руками рыб ловили…» «Шарахались от нас пиявки, ныряли бодро жабаки, и лишь по первым звёздам мамки вечерять звали пирожки…»
Родители мои —  Нина Тимофеевна  и Григорий Ефимович Котовы, всю жизнь прожили в станице Платнировской Краснодарского края. Мама —  казачка, папа —  иногородний, родом из Краснодара.
Семья была творческая по-своему: у мамы творческая мастерская была — дом, сад, огород и дети. Папа шил обувь и одежду, кроме того что оба работали на сельскохозяйственном производстве.
И мама, и папа замечательно пели. Дедушка и бабушка (Сагал) были раскулачены в 1930-е годы, бежали к родне, в Усть-Лабинск, там вместе работали и пережили голод 1933 года, возвратились обратно в 1935 году в станицу, где и прожили до конца жизни. Воспитывали в казачьих семьях в строгости и в православной вере. Мы, наши дети и внуки — все крещённые, живём в венчаных браках. Моё поколение, кроме русского языка ещё говорит на «мове»- смеси русского и украинского. Поэтому Виталия Чемериса, Панаса Мирного, Тараса Шевченко я могу читать в подлиннике.
В семье соблюдались церковные праздники: Пасха, Троица, Рождество, Вознесение, Спас и остальные. В церковь бабушки и прабабушки ходили регулярно и нас водили на причастие.
В праздники работать было грех, поэтому собирались гости, устраивались застолья с обильной кубанской трапезой и очень дозированным питием (пьяниц казаки презирали). Это сопровождалось замечательными песнями, каждая из которых была повесть и поэма. Детей за столы со взрослыми сажать было не принято, их кормили отдельно и отпускали играть, но песни пели громко, и мы их знали наизусть. Сестра Агафьи Сагал — бабушка Оля — окончила церковно-приходскую школу и читала наизусть молитвы и стихи, в том числе «Завещание» Тараса Шевченко.

Cтихи и другие произведения автор вначале заказывает себе сам

— Кого вы читали в детстве и юности?  Кто были ваши любимые герои?
— В детстве и юности читала всё, что задавали и рекомендовали по школьной программе. Дружила с детской станичной библиотекой и школьной. Вначале это были Чуковский, Барто, Толстой, Михалков, Чехов, Куприн. Дома (это было в раннем детстве) мама и папа вечерами слушали радиоспектакли и читали очень толстую книгу по очереди — это была «Анна Каренина» — под впечатлением одноимённого фильма (в кино родители брали и нас). Примерно в 4 классе я принесла «Анну Каренину» из библиотеки для прочтения, но папа сказал: «Рано!» И отнёс обратно.
В юности читала, кроме классиков из школьной программы, журналы «Юность», «Нева», «Москва», «Новый Мир», «Знамя», «Зарубежная литература» и другие. Все они были в станичной библиотеке в свободном доступе. Из поэтов любила Юлию Друнину, Роберта Рождественского, Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского. Любимые герои? Не было нелюбимых героев, кроме антигероев. Их тогда невозможно было перепутать.

К коммерции в литературе можно относиться только рационально, ведь коммерция, она и в Африке коммерция. Лишь бы она плавно не перетекала в литературное «рабство»

— Как и когда вы начали писать?
— Знаю точно, когда написала своё первое стихотворение: в апреле 1961 года, посвящено оно было космонавту Юрию Гагарину и его полёту в космос. Прочитала стихотворение на уроке чтения, но была обвинена в плагиате своим лучшим другом, Вовкой Одинцом, который сказал, что читал такое в календаре. После этого была осмеяна всем классом, особенно усердствовали детдомовцы — у нас их было много, и я с ними дружила. Обида, по этой причине, была особенно сильной. Дома я безутешно и долго плакала, и бросила поэзию, не начав. До 1978 года, когда, уже работая в Сургуте, ХМАО — послала в местную газету: «Убежало лето струйкой в решето, сердце не согрето — солнышко не то… Что-то этим летом вдруг оборвалось, вместе с тёплым летом в дали унеслось… Унеслось, умчалось, не вернуть назад! Только боль и жалость душу бередят…»
Меня пригласили посетить Литературный клуб «Северный Огонёк». Там я встретила интересных, творческих ребят. Иногда там появлялись и студенты Московского Литинститута им.Горького, знаменитые Пётр Суханов и Николай Шамсутдинов. Критиковали нас беспощадно, но справедливо.
Многие не выдерживали критики и бросили писать. Когда знаменитые вытащили некоторых из нас на семинары в Тюмень и Ханты-Мансийск, и кое-кого из нас жюри и СМИ отметили, стезя литературная вроде бы наметилась. Мы собрали рекомендации в Союз писателей, и кто-то поступил тогда, а кто-то родил третьего ребёнка и уехал в декретный отпуск. Стезя прервалась
надолго. Перестройка, рыночная экономика с её челночным бизнесом, оказавшимся спасительной соломинкой тогда. Шло физическое выживание и было, что называется, «не до жиру»…
Строки тех лет были убого-реалистичными: «Надену дочкино пальто, у мужа джинсы одолжу я, пешком — нет денег на “авто” — пойду к буржуям… Отдам последний, горький грош, казну Российскую пополнить. Гражданка я… И значит, всё ж, гражданский долг должна исполнить!»
По большому счёту, я и сейчас в стадии «пробы пера». Жанры манят, ищу наиболее близкий по духу и стилю. Поэтому пишу и для детей, чтобы успеть посеять» разумное и доброе», а уж с вечным — как получится. Юмор и сатира вроде тоже моё. Публицистику тоже пишу. Эссе, гражданская лирика, письма” наверх” со своим видением проблем… Пробую и песенные тексты…

Миссия литературы высока и божественна: «Пасти словесное стадо»…

— Ваш литературный дебют — когда он состоялся?
— Думаю, что настоящий литературный дебют будет тогда, когда всё написанное будет отредактировано и опубликовано. Цикл «Большая Родина» вышел в альманахе «Российский колокол » №3, в 2014 году. Считаю это предтечей в какой-то мере. Ещё мне дорог отзыв, который прозвучал по телефону (в 2011 году) от Виктора Гавриловича Захарченко (дирижёра Кубанского казачьего хора, большого ценителя и знатока литературы и поэзии) о рассказе «Ягодкины Тройцы». А также отзыв поэта Николая Зиновьева о стихотворении моём об «антиквариате», в 2003 году.
Поскольку считаю себя продуктом воспитания своего послевоенного поколения, с его трепетным отношением к литературе, для меня литература- сердечный факел, освещающий путь из мрака. Путь из бытовых, нравственных, социальных и прочих тупиков. Вектор, миссионер, а не помойка и свалка словесного хлама. Слово литератора — оружие его. На что оно направлено — вот вопрос. Слово должно возвышать человека и его устремления, а не опускать «ниже плинтуса» и мимо человеческого облика. Литератор — воитель и защитник своего мировоззрения. Защитник Отечества. И это всерьёз.
— Сколько раз вы издавались «в бумаге»? Сложно ли нынче издать свою книгу? Что для этого надо? Вообще, слово «пробиться» — оно актуально на литературной стезе сегодня, в эпоху интернета?  
— Всё, что было когда-либо издано мной, либо издателями сборников с моим участием, вышло в бумажной версии. Книги (самиздат): «Златокудрые чада Руси», «Родине слава», «Поэтом можешь ты не быть», брошюры, альманахи (около 20), коллективные поэтические сборники — 5, журналы — 2,
газетные публикации рассказов, эссе, стихов — около 50. География: Сургут-Москва-Краснодарский край и Краснодар. Издаться самиздатом несложно. Требования к автору — только материальные.
Другое дело — литература ли это? Попадёт ли эта книга в библиотеки, школы, к твоему читателю? Поэтому слово «пробиться» актуально по-прежнему, даже в эпоху интернета. Оно не означает «издаться» либо «опубликоваться». «Пробиться» означает добиться признания, приблизиться к такому уровню, чтобы твои произведения читали и изучали дети, школьники и студенты…

Творчество чаще приносит вначале головные боли, а потом уже моральное удовлетворение

— Как вы относитесь к интернету?
— Есть анекдот: у продавца спросили, почему купленные у него консервы
вначале невозможно есть, и только в конце появляется нормальный вкус. Продавец ответил: «Вы открыли не с той стороны…» Так и интернет — смотря что открыть. Я открываю «сугубо» и «строго». И — знаю по опыту из жизни: на помои не нужно смотреть, от них нужно избавляться. Ведь чистим же свои огороды от сорняков, а жилища — от пыли и грязи. Отыщутся способы и методы и для очищения интернета, если будем уважать себя и любить своих детей.
— Авторское право и интернет — что вы об этом думаете?
— Авторское право в интернете беззащитно. Поэтому я стараюсь размещать там то, что уже опубликовано.
— Кто сформировал ваш внутренний язык, на котором говорите сама с собой, и в какой мере этот язык совпадает с тем, что вы пишете для читателя?
— Мой внутренний язык ещё со школьной скамьи сформировала Виолетта Петровна Белкова, заслуженный учитель школы РСФСР и РФ, и цитируемые ею на уроках литературы Пушкин, Лермонтов, Грибоедов, Тургенев, Толстой, Шолохов, Горький, Фадеев и другие классики литературы.
Огромную роль в воспитании культуры речи и общей культуры моего поколения сыграло радио с его литературно-музыкальными композициями и радиоспектаклями и концертами мастеров искусств. В отсутствии родителей радио воспитывало нас и просвещало. Из сокровищницы мировой культуры и литературы звучали в великолепном исполнении шедевры классики. Радио было бесплатное и в каждом доме. (Сравните теперешнее телевещание и его влияние на детей).
Сама с собой говорю примерно так же, хотя внучата (их у меня одиннадцать, четыре будущих кадета, четверо школьников и трое малышей) вносят коррективы и подкидывают словечки «типа”, “прикинь”, “крутой чувак”, “прикольно” и пугают выкриками: «Вали его!» — это им игры такие продают…
Стрелялки называются…
— Как по-вашему, приемлемо ли употребление ненормативной лексики в литературе и в жизни?
— Конечно, я включаю самоцензор, когда пишу «для читателя». Хотя в рассказах, например, «Цветы смерти», использую и сленг, и жаргон — по мере необходимости и для достоверности образа. Мат категорически и органически не приемлю ни в жизни, ни, тем более, в литературных
произведениях и в фильмах. Русский язык богат и многообразен, его хватает для описания и без ненормативной лексики.
— Какое из своих произведений вы считаете самым сильным?
— Трудно  говорить о «самом» сильном произведении своём, как и о самом любимом из детей. Рассматриваются прежде всего те, о которых отозвались уважаемые мной авторы, люди искусства и читатели. Поскольку считаю себя автором «темы», то наиболее удачные, на мой взгляд, получаются пейзажные, портретные, исторические, географические, пафосные — считаю,
что иногда пафос уместен…
Вообще, поэзия — это лёгкая кружевная вуаль. Она создана для украшения жизни, возвышения чувств и эмоций. Она либо воспевает, либо оплакивает. Когда в поэзии звучит шёпот, или шорох (как главная тема произведения), мне это не интересно. Из своих стихотворений уважаю «Понт» — о Чёрном море, где прошла большая часть моего детства, из рассказов —  «Ягодка» — образ Агафьи и казачьей семейной идиллии, из эссе — «Адлер-три Д», где три истории «в одном флаконе», там и Адлер курортный, советский, семидесятых годов, Адлер Олимпийский и праздник «Трёх сестёр» — Белоруссии, России и Украины — и встреча на нём бывших адлерских курортных друзей — киевлянина и россиянки, незадолго до войны  в Украине.
— Над чем вы работаете в настоящее время?
— В настоящий момент работаю над рассказом «Фенечка» — о нищей старушке, изобретшей свой алгоритм достойного выживания на пенсию.
— Как вы относитесь к написанию стихов на заказ?
— По-моему, и стихи и другие произведения автор вначале заказывает себе сам. Поэтому писательство «на заданную тему» — это нормально. Конечно, важен индивидуальный подход к каждому заказу со стороны. Чтоб не получилось произведение-«киллер». А если надо кого-то поздравить с днём рождения — почему бы нет?
— Коммерция и литература — это жизнеспособный союз?
— К коммерции в литературе можно относиться только рационально, ведь коммерция, она и в Африке коммерция. Лишь бы она плавно не перетекала в литературное «рабство», либо в другие виды нарушений этики и морали. Ведь миссия литературы высока и божественна: «Пасти словесное
стадо»…
— Согласны ли вы, что творческому человеку все сюжеты и идеи его произведений диктует некий высший разум?
— Может, кому-то и диктует… А меня почему-то изнутри гложет. И скребёт. Каждая моя тема. Творчество, на мой взгляд, прежде всего — мобилизация внутренних резервов и напряжённая работа в заданном направлении.
— Реально ли прожить на доход от литературной деятельности? Приносит ли вам ваше творчество хоть какую-то прибыль? И правда ли, что поэт творит лучше, если он голоден?
— На доход от литературной деятельности жить не пробовала, книги свои раздаю адресно. Издала их на отложенную загодя пенсию. Как-то, правда, получила гонорар за лучшую публикацию — 2700 рублей , а в основном газеты, в которых публикуют, — безгонорарные.
Творчество чаще приносит вначале головные боли, а потом уже моральное удовлетворение, и то не всегда.
Влияет ли голод на качество творческого процесса? Это проверено Гиппократом, голодавшим 10 дней перед тем, как написать свой трактат, и с этим не поспоришь.
— Что сегодня переживает русская литература — подъём или упадок? Чего, на ваш взгляд, ей очень не хватает?
— О состоянии русской литературы, её подъёме либо упадке — вспоминаются слова Валентина Курбатова, опубликованные в одной из литературных газет, о том, что наступило время «коллективного Пушкина». Я так понимаю, что это подъём. Бывая в разных городах края и в разных регионах России, наблюдаю большое количество издаваемых книг, поэтических сборников и прозы, содержание многих из них внушает уважение, уровень близок к профессиональному.
Безусловно, количество пишущих не всегда есть качество, но знаю лично многих и многих авторов — и на Тюменском Севере, и в Краснодарском крае, и в Россоши, украшающих своими произведениями нашу литературу и умножающих её достоинства. Это, например Николай Зиновьев,
Василий Дворцов, Любовь Мирошникова, Светлана Макарова, Екатерина Шмигидина, Виктор Малахов, Виктория Багинская, Валентина Фисай, Любовь Суздалева, Марина Струкова, Вячеслав Динека, Никон Сочихин, Александра Лазарева и многие, многие другие. Думаю, что среди них и «деревенщиков» хватает. Кстати, себя отношу именно к ним. Поэтому есть и коллективный Белов и Распутин, а это разве не подъём?
Очень наболевшая тема: чего не хватает сегодняшней литературе… Жан Д’ Омерссон, французский философ, писатель и критик сказал, что раньше понятие «литература» ограничивалось взаимоинтересом двух составляющих — писателя и читателя. Сейчас между ними появились посреднические и чиновничьи инстанции, а над ними довлеет некая политика. Всё это ничего общего с литературой не имеет, считает Д’ Омерссон.
Интересно высказывание Фёдора Михайловича Достоевского в его «Притче о Лиссабонском землетрясении», где он говорит: «Что было бы, если бы наутро после землетрясения к выжившим лиссабонцам вышел поэт и прочитал “Шёпот, лёгкое дыханье, трели соловья…” Поэта бы, безусловно, повесили…»
Елизавета Александрова-Зорина в публикации «Маленький человек» продолжает размышления Достоевского: «Сегодня Россия переживает “Лиссабонское землетрясение”, и на стыке эпох, в переломное, сложное время, общество требует от творца не «искусства ради искусства», не поэтику и красивые обороты речи, а обличительную, беспощадную прозу и площадную поэзию» (Литературная Россия, 2013 г.)
Площадную поэзию не следует путать с площадной бранью, я думаю, здесь имелась в виду поэзия на актуальные темы, звучащая у свободного микрофона (прошедшая кастинг перед выходом к микрофону, конечно же, чтобы не разочаровать слушателей ненормативом, например) — так же
открыто и массово, как это было в шестидесятые в Московском Политехе. Поэзия тогда витала в воздухе… Она воспитывала душу, прежде всего, юных и молодых…
Литература должна дать альтернативу компьютерной и теле- чернухе. Сегодняшней литературе не хватает ПУБЛИЧНОСТИ. Она затушёвана и заорганизована. Общение души автора с душой народа должно быть обеспечено всеми видами массовой культуры.
Ещё нужна цензура, как защита читателей и слушателей от непотребства разного рода. Почему в какое-нибудь злачное место пропускают «по одёжке»? Даже туда? А в наши глаза и уши, и в наши души — всех подряд?  Не годится такой расклад!…
— Сегодня много говорят о глобализации. Что думает о ней современная поэтесса Агафья Сагал?
— Глобализация для меня — это что-то очень мутное, но, единоличница по генам, чувствую интуитивно, что это катастрофа для человечества, всё равно что открыть шлюзы мощной плотины и смыть всё живое в плодородной долине. Глобализация, на мой взгляд, это разрушение всех степеней защиты каждой страны и каждого её гражданина. Это отрицание более чем
двухтысячелетнего опыта человеческой цивилизации, стирание идентичности. Вавилонское столпотворение и первобытнообщинный строй.
Известны этапы развития человечества, это — дикость, варварство и цивилизация. За время существования человечество сумело защитить себя сводами канонов и законов бытия. Щитом из прав и обязанностей. Этот щит выношен веками и оплачен реками крови человеческой.
Надежда одна на то, что НЕ ВСЁ идёт «по спирали»… Иначе-через эту самую «глобализацию» — придём обратно к дикости, которой нет страшнее. К цивилизованной дикости…

Сегодняшней литературе не хватает ПУБЛИЧНОСТИ

— Что вы читаете в настоящее время?
— В настоящий момент и уже более года читаю ежедневно титры на 24 канале… Сергея Шаргунова больше слушаю, чем читаю.
А перечитываю, время от времени — и каждый раз  заново, Шолохова, Лескова, Гоголя, Маяковского, Ахматову, Цветаеву, Лермонтова, Есенина, Омара Хаяма, Цвейга, Ремарка, Бёрнса, он очень актуален: » Пинка даёт кобыле зачем он так картинно? Затем, чтоб не забыли — кто бОльшая скотина!» Это адресовано всем пинающим, машущим руками, ногами, с отключёнными мозгами. Перечитываю — и изумляюсь, и удивляюсь…

Беседовала Елена СЕРЕБРЯКОВА