Екатерина Дайс: «Возможно, писать надо не более одной книги за всю жизнь, но это должна быть Книга жизни»
Трудно в двух словах представить Екатерину Дайс, настолько многогранна и самобытна она и в жизни, и в творчестве. Лучше всего за автора говорят его произведения, а стихи Екатерины заслуживают самого пристального внимания — это подтвердят все, кто знает и любит эту прекрасную поэтессу…
— Екатерина, вы признанный в своей сфере учёный-культуролог, основоположник теории мистериальной традиции, однако известны также и в различных литературных ипостасях — как критик, эссеист, переводчик зарубежной поэзии, автор оригинальных стихов… Расскажите немного о себе, о своей семье. Кого вы читали в детстве и юности? Кто были ваши любимые герои?
— Благодарю за столь лестные слова, не знаю, заслуживаю ли я их в полной мере, но всё равно приятно! Я родилась в простой советской семье: мама учительница, папа — инженер. Бабушка — машинистка, возможно, именно от неё у меня любовь к буквам. Начиная с двух лет, бабушка брала меня в свой отдел в министерстве, где сидели около тридцати женщин, которые печатали с необыкновенной скоростью. Я помню огромные железные точилки, которые поглощали карандаш, сжимая его зубцами со всех сторон, что оставляло такие характерные вмятины, а потом выплёвывали уже новым, идеально заточенным. То есть я с самого раннего детства полюбила технологию письма — печатная машинка и острый карандаш, которым служат прекрасные машинистки (а моя бабушка была необыкновенно красива и привлекательна даже в свои шестьдесят, когда в последний раз вышла замуж), это напоминало древний храм, в котором хранились священные тексты. Росла я в советское время, поэтому любила соответствующую литературу: книги о детстве Ленина, Мопассана, Дюма. Как отдельные проблески вспоминаю Мэри Стюарт с её «Полыми холмами», в которых говорилось о волшебнике Мерлине из истории о короле Артуре. Австралийского писателя Алана Маршалла, который в детстве заболел полиомиелитом, его книга «Я умею прыгать через лужи» была для меня образцом бытового героизма, благодаря ей, перечитанной раз шесть, я была убеждена в том, что писатели — лучшие люди на свете, а ещё научилась споласкивать заварочный чайник одним круговым движением и спать, подложив обе руки под голову, что обеспечивало прилив счастья по утру.
— Как и когда вы начали писать? Когда определились с литературной стезёй? Ваш литературный дебют (первая серьёзная публикация) — когда он состоялся?
— В подростковом возрасте я начала вести дневники. Но первой серьёзной публикацией я бы назвала книгу «Джон Фаулз и мистериальная традиция», которую «Независимая газета» включила в число лучших книг 2011 года. Благодаря этой книге я познакомилась с философом и критиком Михаилом Бойко, который дал ей незаслуженно высокую оценку не только в своих статьях и интервью с вашей покорной слугой, но и в личной беседе, говоря, что в ней содержатся бриллианты смысла! Я очень люблю, когда меня хвалят, но, к сожалению, работаю в такой специфической области — я занимаюсь связями между искусством, литературой, западным эзотерицизмом и наукой, что понять меня могут от силы сто двадцать человек на Земле, Михаил Бойко — один из них.
Если вы хотите, чтобы писатели хорошо писали, их надо полноценно кормить, потому что писатель работает с помощью мозга, а мозг, составляя от общей массы тела только 2%, потребляет около 20% всей энергии, больше, чем любой другой орган человеческого тела
— Какие писатели сформировали ваш внутренний язык, на котором вы говорите сама с собой, и в какой мере этот язык совпадает с тем, что вы пишете для прочтения другими?
— Это не писатели, а философы — Игорь Яковенко, Вадим Руднем, автор культового «Словаря культуры XX века» и, отчасти, филолог Гасан Гусейнов, который задал мне высокую планку отношения к слову, это Вадим Рабинович, чьим подвигом по написанию алхимической книги в стенах института им. Менделеева я восторгалась, это Марина Цветаева, у которой мне близок синтаксис — бессмысленные и безумные тире, а также внутренний немецкий, это Роберт Грейвс с его поклонением Великой богине.
— Что вы читаете в настоящий момент? А кого перечитываете время от времени?
— В настоящее время я читаю свою ленту на Фейсбуке — самую интересную современную короткую прозу, идеальный постмодернистский гипертекст, о таком во времена торжества этого идеологического течения можно было только мечтать и учебник по Таро — нужно для новой теории. Бесконечно перечитывать можно только восходы и закаты — это книга, автор которой бессмертен, и она переживёт всех писателей и читателей!
— Отражаются ли, и если да, то каким образом, в ваших художественных произведениях ваши исследовательские работы? Вы находите в современной литературе и искусстве элементы древней мистериальной традиции, — но используете ли эти элементы в собственных литературных текстах?
— Да, потому что человек в целом трудно разделим на разные жанры. Пример такой работы можно увидеть в цикле «Философия камня», опубликованном моим другом Рубеном Ишханяном на своём портале в Армении: «В новом цикле «Философия камня» Екатерина Дайс занимается алхимией слова, упорядочивая различные стадии алхимического процесса или Великого Делания, перемешивая как стёклышки калейдоскопа эманации, эмоции, стихии. Цикл начинается, как и положено, со стадии Нигредо, или Делания в чёрном. Это время меланхолии, полного упадка сил. Но почему оно катарское? Быть может потому, что следующая стадия Альбедо — Делания в Белом, ассоциируется у автора с алибигойцами — гностическим движением юга Средневековой Франции. А Цитринитас — с царицей Савской, героиней мифа вольных каменщиков, чьи легенды перемежаются в плотном кольце поэтического атанора с розенкрейцерскими легендами. Тексты Дайс пронизаны интенцией связи времён, перетекания одной исторической эпохи в другую, но главной связующей нитью этого цикла остаётся алхимия — не искусство превращения простой материи в золото, а процесс становления внутреннего человека».
Литература может существовать только в свободном обществе
— Много ли вы издавались «на бумаге»? Сложно ли нынче выпустить свою книгу? Что для этого надо? Вообще, слово «пробиться» — оно актуально на литературной стезе сегодня, в эпоху интернета?
— У меня вышло три книги в маленьких дружественных издательствах. Я сознательно предпочитаю интернет толстым журналам, хотя вершиной моей карьеры как критика был обзор десяти лучших книг 2013 года в журнале «Новый мир». Я очень люблю свою колонку в «Русском журнале», которую веду уже три года и редактора Александра Морозова. Книгу выпустить легко, вопрос только стоит в том: зачем? Большинство книг — это просто информационный «белый шум».
— Как вы относитесь к написанию книг под заказ? Можно ли относиться философски к коммерции в литературе?
— Нормально, если за это хорошо платят. Только так и надо, потому что литература — это бизнес, даже литература про медитации.
— Можно ли прожить на доход от литературной деятельности? Вообще, приносит ли она вам какую-то ощутимую материальную пользу? Согласны ли вы, что творческий человек творит лучше, если он голоден?
— Нет. Писатель может жить на ренту, на деньги поклонников, на какие-то дополнительные доходы вроде лекций или премий, но не на гонорары, которые покрывают примерно десятую часть расходов на жизнь. Я не беру экстремальные примеры типа уникального своей энергичностью Дмитрия Быкова, или раскрученных писателей, использующих литературных «негров». Надо осознать, что писатель не может работать весь день, как это делают менеджеры, от силы часа три в день, у писателей бывают депрессии, запои, периоды любовной горячки или ему просто не пишется, потому что он ещё не прожил тот кусок жизни, который потом станет законченным текстом. Возможно, писать надо не более одной книги за всю жизнь, но это должна быть Книга жизни.
Я считаю, что писатель должен есть чёрную икру, сыр с плесенью и горький шоколад, пить дорогой коньяк и хороший чай или кофе, потому что они полезны для мозга. Писатели, если мыслить в индийской системе каст, это брахманы, которые были жрецами, учителями, монахами, учёными. Для них была разработана специальная диета — сухофрукты, молочные продукты, говядина, поскольку она была даром священного животного. Когда я пишу, то замечаю, что непроизвольно сажусь на своеобразную брахманическую диету, только я вегетарианка и не ем мясо, большинство статей я сочинила на финиках и йогурте. То есть если вы хотите, чтобы писатели хорошо писали, их надо полноценно кормить, потому что писатель работает с помощью мозга, а мозг, составляя от общей массы тела только 2%, потребляет около 20% всей энергии, больше, чем любой другой орган человеческого тела.
Интернет — это гениальное открытие для интровертов и аутистов
— Что сегодня переживает русская литература — упадок или подъём? Чего, по-вашему, ей не хватает? Кого из современных писателей вы рекомендовали бы в золотой фонд отечественной классики?
— Разумеется, упадок, поскольку литература может существовать только в свободном обществе. Если под современными понимать ныне живущих, то я боюсь кого-то назвать, поскольку писатели как спортсмены, или даже как скаковые лошади — ты ставишь на них, а они получают травму, как правило моральную, они падают вниз как гностическая София, и не могут больше быть властителями душ. Писателю легко оступиться — вокруг него много соблазнов, поэтому я бы ожидала вхождения в пантеон только от людей кристально чистых духовно, таким мне представляется молодой автор Илдар Абузяров, который слышит музыку сфер и встречается с ангелами, но посмотрим, что будет дальше. Нашим современником был Джон Фаулз, он непревзойдён, вселяя в меня некоторую веру в человечество, и Юрий Андрухович, но это не российские писатели, а из российских, пожалуй, Иосиф Бродский, Веничка Ерофеев и Сергей Довлатов. Да, ещё — крымский поэт Андрей Поляков.
— Как вы считаете, интернет — это скорее хорошо, чем плохо, или наоборот? Авторское право и интернет — как вы относитесь к этому вопросу?
— Интернет — это гениальное открытие для интровертов и аутистов. Благодаря интернету у меня много друзей во всех уголках земного шара, которые терпят меня потому, что когда у них день — у меня ночь. К авторскому праву я отношусь хорошо, пока это не доходит до абсурда и ты не можешь посмотреть книжку, на которую хочешь сослаться, только потому, что автор умер 69 лет назад. Авторское право не должно мешать прогрессу, а оно мешает. В этом смысле нам очень повезло, что в России до недавнего времени книги были относительно дёшевы, но сейчас цены как на Западе и это достижение ушло. Я уже начинаю задумываться, когда покупаю какую-то книгу, хотя с детства была библиофилом, в моей коллекции даже есть роскошно изданная книга с автографом Джона Фаулза и первое издание его «Мага».
Авторское право не должно мешать прогрессу, а оно мешает
— Считаете ли вы, что творческому человеку идеи и сюжеты его произведений диктуются «сверху», из неких высших сфер?
— Смотря какому, все люди разные. Но в моей жизни происходят такие чудесные вещи, необъяснимые ничем, кроме как теорией синхронии Карла Густава Юнга, что если бы я делала из них литературные произведения, мне никто не поверил бы.
— Какое из своих произведений вы считаете самым сильным? Расскажите про него.
— Вот это стихотворение, посвящённое другу-мистику:
ДАЛЕТ
Максиму Вялкову
Если форма двери зовёт лилит,
под акацией не скучай,
Нажимай скорее тогда delete
И харону давай на чай,
Но пятак из меди расплавит гул,
Ассасинов расплавит пул,
Мы с тобой уедем туда, где фул
Мимикрирует в бьютифул.
О прекрасный далет, зовущий в даль,
Максимально в пике валет,
Колесо сансары встаёт в спираль,
Останавливая момент.
Я тебя приклею как птиц весной,
Как изюмноглазых гонцов
На ночное небо, полное снов,
И с мешком бредущих юнцов.
Пожалей её, пожалей её,
В зиккурате думузи спит.
Проливает мёд
Мёртвый вождь дождём,
Золотым потоком лилит.
Беседовала Елена СЕРЕБРЯКОВА
