Инна Костяковская: «Пока мыслишь и слагаешь стихи на русском, пока ты читаешь русскую классику, современных поэтов, писателей, — твоя связь с русским языком не прерывается ни на минуту»

Сегодня у нас в гостях замечательная русско-израильская поэтесса, автор четырёх сборников стихов Инна Костяковская. О былом и о сегодняшнем, о Святой земле, о том, как там живётся литератору, мы поговорим в этом интервью…   — Инна, расскажите о себе, о детстве. Когда и как начали приобщаться к чтению?
— Я хорошо помню себя лет с четырёх. Даже помню, какого цвета была коляска у моего братика, который младше меня на четыре года, помню, как ставили меня на табуретку декламировать гостям стихи. Я могла читать бесконечно, детская память впитывала всё, что мне читали на слух. Бедные гости, я представляю, как им это надоедало. Зато как гордился папа! У папы была одна из самых больших домашних книжных библиотек в Донецке. Книги, книги, книги… Я помню книжные полки до самого потолка. Папа был инженер-электрик, мастер спорта по шахматам и шашкам. Мама врач-рентгенолог, добрая и заботливая, но совсем другая. Приземлённая. Мне кажется, она до сих пор не понимает, что её дочку угораздило родиться поэтом. Но самые яркие воспоминания детства — это стихи. Стихи, звучащие с огромного папиного магнитофона. Плёнка всё время рвалась, и сказка Пушкина прерывалась на самом интересном месте. Первое прикосновение к прекрасному! Первые детские душевные травмы — ведь умолкала гармония звукоряда.
— А пишете давно?
— Я сочиняю с самого детства. Как будто игра такая —  думать рифмами. Обычно это было лень записывать, стихи приходили и уходили, живя какое-то время в детских школьных тетрадях. Потом тетради терялись, я заводила новые. Их ожидала та же участь. Однажды мама показала мои стихи соседке, Юлии Владимировне, которая была главным редактором студенческой газеты Донецкого политологического Института.
«Холодная осень приходит незримо,
Костры на бульварах из пепла и дыма,
В глазах твоих осень, в словах твоих осень,
Мы больше друг друга о прошлом не спросим»

— Это один катрен из того довольно длинного стиха. «Двенадцатилетняя девочка не может так чувствовать. Поищите, откуда она это списала».  Я перестала показывать близким стихи, но писать не перестала. Для себя. В стол.
— Когда переехали в Израиль, как он вас принял?
— За спиной оставалась целая жизнь — с предательствами, разводами, встречами, расставаньями. Переезд в 1991 году. Мучительный поиск себя в другом, не привычном тебе материальном и духовном пространстве. Если бы не поэзия, не книги, которые тут можно было покупать свободно, а не доставать, я не знаю, как бы я выдержала. Израиль прекрасен. Его надо принять и полюбить таким, какой он есть. И тогда эта Святая земля ответит тебе взаимностью. Постепенно ты начинаешь понимать язык, любить песни на иврите, слушать новости, смотреть фильмы. Тебе даже начинают сниться сны на иврите. Но пока мыслишь и слагаешь стихи на русском, пока ты читаешь русскую классику, современных поэтов, писателей, — твоя связь с русским языком не прерывается ни на минуту.
— Вы же состоите в израильском Союзе писателей? Расскажите про него!
— Я не хочу писать о нашем Союзе писателей ни плохого, ни хорошего. Он есть. Вспоминает о тебе, когда надо сдать им взносы. У меня, по мнению правления Союза, «плохой характер» и «плохая коммуникация».  Ну, что поделать, не умею ни подлизываться, ни приспосабливаться.
— Инна, как по-вашему, может ли женщина по-настоящему конкурировать в поэзии с мужчиной? Насколько женская поэзия «выше» или «ниже» мужской, если уместно такое сравнение? В чём их главное отличие? И возможен ли между ними настоящий паритет?
— Нет, я думаю, нет разделения на женскую и мужскую поэзию.  Есть просто поэзия. Сильная, слабая, гениальная. Сейчас всё больше — маргинальная. Это когда всё присутствует: рифма, столбик, даже ритм хороший. А нет глубины. Не цепляет тебя. Просто какофония звуков.
Мы в своём сознании взрослеем вместе с поэзией. Если ты прошёл путь от Асадова к Бродскому, конечно. От Марии Петровых — к Цветаевой. У каждого свои любимые поэты, свои высоты понимания поэзии, своя планка.
— Трудно ли издать книгу в Израиле? Какие там «подводные камни» могут встретиться талантливому поэту, который просто хочет воплотить свои стихи в сборнике? Тоже приходится вкладывать в издание собственные деньги, как и у нас в России, или всё по-честному?
— Сейчас каждый может издать любую книгу. Любого уровня. За свои деньги. Издательство не несёт убытки, ему не надо тратить деньги на рекламу, заботиться о качестве написанного, о литературном уровне. Это чистый бизнес в Израиле. Как печатанье визиток или приглашений на свадьбу. Мы издали четыре книги за свой счёт. Часть тиража в ящиках стоит, на балконе. Поэтому больше я не делаю печатные книги. Только электронные. Спасибо интернету! В этом есть огромное преимущество сети: ты видишь цифры, статистику посещений твоего сайта, блога, твоей поэтической страницы на форуме. Сейчас поэту, ведущему свои блоги, важнее знать свой социальный авторитет в сети, свою востребованность у читателей, чем за свои деньги выпускать книгу, которую в печатном виде прочтут сто человек.
Но даже это не главное. Главное сам процесс. Сочинительство — как творение чего-то нового. Сам процесс написания. В эти несколько секунд, когда рождается стихотворение, я — счастлива.
Всё остальное: собирать стихи в главы, в файлы, посылать куда-то — это труд. Это необходимо, и я заставляю себя это делать.
— На каких книгах вы взрослели? Кто из авторов сформировал ваш литературный вкус и, возможно, стиль?
— Я так много прочла за свою жизнь и сейчас читаю, что трудно ответить на этот вопрос. Повзрослела ли моя душа после прочтения Шаламова или Паустовского? Не знаю. Я всегда плачу над книгой, я проживаю жизнь её героев, я страдаю и радуюсь вместе с ними. И с литературными героями, и с героями наших будней. Жить в наше беспринципное время — уже геройство.   Наверно, это эмоции детской души. Только пропуская через себя всё, как через фильтр, душа способна творить. Поэзия — это сжатый остаток наших эмоций, пружина, оголённый нерв.
— Что для вас ваши стихи? И где их можно найти?
— «Формулы чувств» —   вот что для меня мои стихи. Так и назвала последнюю электронную книгу. Все мои книги есть в бесплатных электронных библиотеках.
— Как вы считаете, не преувеличена ли и не преуменьшена ли роль поэзии для человечества? Какое она имеет значение для общества?
— Нужны ли человеку вода, кислород, еда? Конечно, без воды он не протянет и нескольких дней, а без поэзии можно жизнь прожить. Можно, но будет ли эта жизнь полноценной, наполненной звуками и красками дня, ароматами ночи, красотой рассвета. Человек по своей природе так устроен: он тянется к гармонии, как цветок к солнцу. Ему необходима духовная пища, необходима так же, как воздух. Творить, создавать картины, стихи, музыку — это самое большое благо, данное нам свыше. Уметь услышать написанное, увидеть, почувствовать, впитать и пропустить через себя гармонию созданных творений — такое же благо.
— И последнее. Инна, что бы вы хотели пожелать вашим читателям в канун нового года?
— Хотела бы посвятить вот эти стихи:
ЧИТАТЕЛЮ…
В моей пустой исповедальне
не спят грехи.
Ты мой любимый, близкий, дальний,
прочти стихи!
Ударит гром над головой,
погаснет свет…
Я умерла, а ты — живой
сто тысяч лет.
Нет, всё не кончится грозой!
Удар стихий!
Ты мой любимый, добрый, злой!
Прочти стихи!
Пронзительно звучат слова
назло грозе.
Душа по-прежнему жива
в твоей слезе.

Беседовала Елена СЕРЕБРЯКОВА