А вода пришла… в июне текущего года, кстати

Роман Сенчин не докричался до власти, хотя, думается, не в том и цель была. Не мог же он не понимать, что обращавшийся ранее к теме Валентин Распутин беды не отвёл уже и тогда, что уж надеяться в наши-то дни?..

«Зона затопления» — поминальный звон, а отнюдь не поиск выхода, которого попросту не существует. Самое начало романа, где происходит диалог некоего Толи с неким Володей, уже указывает на исключение счастливого финала. Почему? Да просто данные мужи умеют работать. Принимаемые ими решения, как говорится, обречены на успех.

Буквально следом за телефонной беседой хозяев жизни читатель получает… смерть. Как первую ласточку, пусть пока и не связанную с непосредственными действиями великих радетелей за народное благополучие. Этакий символ неизбежной кончины всего села, нескольких сёл, части России, если хотите. Самое начало.

А самый конец, как его представил Сенчин, и вовсе — на разрыв души. Оказывается, что и умереть, бывает, недостаточно, ибо и кладбище больше уже не приют. Да и живых невозможно переселить. Просто некуда. Зона затопления — не уголок Сибири, она куда шире. И вот как раз подлинный охват этой территории каждый оценивает для себя сам, и размер этот будет прямо пропорционален уровню нравственного развития читающего. Поясню немного. Чем более часто ты попираешь идеалы добра, справедливости, да и попросту «забиваешь» на совесть и полагаешь мерилом жизненного успеха власть и бабки, тем более узким тебе покажется масштаб трагедии, описанной Сенчиным.

Мне показалось, что именно простому человеку, не исчерпавшему до основания запас душевной щедрости, и адресовал книгу писатель. Она мрачна до оторопи, и есть лишь маленькое, зато бесконечно важное светлое пятнышко. Всё повествование пронизано невероятной любовью к людям, природе, России. Авторская боль за гибнущую родину практически осязаема. Восхищением писателя людьми, жившими много столетий на своей земле, возделывавших её, растивших детей и умиравших тоже, кажется, счастливыми, во всяком случае, спокойными, в ладу с совестью, невозможно не заразиться.

И пусть они не интересны власти, эти люди. Они и не могут иметь никакого значения, ведь, по сути, являются… балластом. Какой с них доход государственной машине, чтобы она их защищала? Потому и не должна. Но они дороги автору, и понимаешь, как ему хотелось бы, чтоб и читатель разделил с ним его боль. Потому и многочисленных своих персонажей, жертв несчастья местного, с точки зрения великих мужей, значения, он столь детально выписал. Заботливо, точно, с привлечением недюжинного лингвистического мастерства.

Прочитать книгу можно хотя бы уже за одну лишь речь. Она также, фигурально выражаясь, уходит под воду вместе с носителями её и местами, в которых была распространена. Мы, возможно, последние, кто имеют возможность усладить слух колоритным сибирским говорком и пополнить словарный запас самобытными оборотами. Уж поверьте, употребив глагол, например, «каржаветь», вы не будете выглядеть нелепее, чем когда говорите «лайкать» (хорошо, не лаять, честное слово!).

А главный герой книги… да, уже многие отметили, это она, беда. Наступление воды, как наступление беды. Но я скажу: несчатье. Или даже: горе. Должно быть, многие жители мегаполисов, родившиеся в них и прожившие не один десяток лет, с трудом могли бы осознать, что для человека из села — истовое горе лишиться удобств во дворе в пользу унитаза и канализации. Но ведь вместе  с тёплым сортиром человек, многие поколения предков которого буквально дышали свободой и ширью, получает небо с овчинку как вид из окошка, а ещё лишается земли, которая являлась источником силы, здоровья и бодрости духа до глубокой старости. Попробуйте себя представить лет этак в пятьдесят выкинутыми в деревню на съедение летающей гнуси и с бонусом в виде необходимости совершать усилия в разы большие, чем горожанин в состоянии себе вообразить, для того, чтобы… просто жить. Ну как? А ещё, что совсем уж неожиданно, некоторые из читателей согласятся с автором, ибо он убедителен сверх меры, что правильно и естественно для человека жить как они, а отнюдь не как мы. Впрочем, подобное моё впечатление от книги подкрепилось ещё прекрасным документальным фильмом, увиденным на днях, под названием «Счастливые люди». Так вот, сенчинские, такие неглавные для современной России люди — счастливые. Потому что настоящие, а не сделанные. Они живут, а не несутся по жизни, закрыв глаза от скорости (читай: суеты), привыкнув почитать самым важным то, что и внимания-то не заслуживает, так оно презренно.

Сегодняшняя Россия — страна, взявшая неверный курс на пошлость и скудость душевную. А тёплое, естественное, человеческое никем более не востребуется. Вместе с домами, кладбищами и просторами российскими затопляются… люди. Мы все, каждый из нас. Затопляется то лучшее в нас, что не способно тягаться с идолами современной жизни — деньгами и потребительством. Я имею в виду и любовь бескорыстную, а также преданность и веру, честь и справедливость. В самом деле, какая всё это ерунда на фоне той кучи баблища, которую можно срубить, продавая электроэнергию Китаю…

Удивительно, «Зона затопления» — тот редкий литературный экземпляр, который не оставляет возможности разночтения. Книга воздействует если и по-разному, то лишь на уровне эмоции. Т.е. её восприятие окажется тем сильней, чем более сам читающий чувствителен. Не спорю, сильно, возможно, в последнем отчаянном порыве, писатель сравнивает сжигание деревень перед затоплением с оным же действием фашистов во время Великой Отечественной. Реакцию на уровне переживания это вызовет разную, но это и всё. Факт же, что деревни именно что сжигались в обоих случаях, имеет место быть. Как и вся остальная творимая мерзость в романе также не с потолка взята. Тут нечего обсуждать, ибо и спорить не с чем.

А зло, между тем, свершилось. Летом 2015 года затопление огромной территории закончено. Роман Сенчин хотел, чтоб мы знали и задумались. И он написал так, что сказать, будто мы не поняли, не получится. Вода пришла, и случилось это не вчера. И она только продолжит прибывать, процесс-то запущен.

Людмила ЧЕРНИКОВА