Бывший помощник президента РФ Владислав Сурков опубликовал в журнале «Русский пионер» стихотворение «Чужая весна»
Бывший министр экономического развития РФ Алексей Улюкаев выпустит сборник стихотворений, написанных во время тюремного заключения. Книга «Тетрадь в клетку» появится в продаже в первых числах апреля
В словарь Института русского языка имени В.В. Виноградова РАН добавлены слова «коптер», «почтомат» и «фотовидеофиксация»
В Израиле в новой версии сказки Антуана де Сент-Экзюпери Маленький принц ради гендерного равенства стал принцессой. Книга получила название «Маленькая принцесса»
В Литве захотели переименовать Литературный музей Пушкина в Музей-усадьбу Маркучяй

Эдуард Багиров: «Написано ещё далеко не всё…»

«Тюрьма для меня оказалась одним из лучших университетов в жизни»

У нас в гостях необычный писатель и неординарный человек, который в свои неполные сорок лет имеет за плечами такой жизненный багаж, что хватит на доброе собрание сочинений. И, поверьте, это будет прелюбопытнейший и познавательный многотомник. Азербайджанец по происхождению, родился он в Средней Азии, взрослел и выживал на московских улицах и вокзалах, успел побывать в тюрьме. Эдуард Багиров — а речь именно о нём — не скрывает ничего из своей богатой биографии, легко и смело делясь с читателями фактами из личной жизни. Благодаря его культовому роману  «Гастарбайтер» у Багирова даже появился подпольный «псевдоним» — «главный гастарбайтер России». Впрочем, романтика бродячей жизни осталась в прошлом. Сегодня Багиров — состоявшийся литератор, принципиальный общественно-политический деятель и успешный сценарист.         

— Насколько в детстве и юности литература сыграла роль в Вашем становлении как личности, как будущего писателя? Вы воспитывались в читающей семье?

— Литература — это вообще единственный фактор, сыгравший в моей биографии по-настоящему судьбообразующую роль. Мама моя работала продавцом в книжном магазине, и во времена тотального советского дефицита в нашем доме всегда были тонны разнообразнейших томов. Когда мне было лет пять, она научила меня читать, и это мне очень понравилось. Настолько, что в детстве меня вообще мало, что интересовало, кроме литературы — я даже с уроков в школе частенько сбегал, чтобы почитать дома книгу. Жили мы в глухом городишке, затерянном где-то посреди пустыни Каракум, поэтому развлечений особых там и не было. Ну и, наверное, не нужно уже уточнять, что моими любимыми уроками в школе были русский язык и литература.

— Кто из писателей особенно повлиял на формирование Вашего мировоззрения? Кто остался любимым на всю жизнь? Есть ли у Вас «настольные» книги?

— У меня сложновато с подобного рода систематизацией. Лет в четырнадцать на уроках внеклассного чтения я, к примеру, наизусть декламировал буколические эклоги Петрарки и огромные куски из «Одиссеи», и они мне очень даже нравились. В пятнадцать я увлёкся древнекитайской мифологией и неоднократно перечитывал «Путешествие на Запад или Сунь Укун, царь обезьян». В шестнадцать с восторгом перечитывал Франсуа Рабле, и где-то в этом же возрасте мне довольно чувствительно долбанул по мозгам своей искренностью и пронзительностью Ремарк. Это так, навскидку.

Литература также подарила мне классическую музыку: как-то раз я прочитал серию о великих музыкантах, и меня очень заинтересовало — а что же за музыку писали столь титанические личности? В Каракумах же с творчеством Бетховена было, прямо скажем, плоховато. С огромным трудом я раздобыл пластинку, — это была «Аппассионата» в исполнении блестящего Эмиля Григорьевича Гилельса, — поставил её на проигрыватель и, выражаясь современным языком, мгновенно и на всю жизнь «попал». А было мне тогда двенадцать лет.

— Кто из Ваших коллег-современников Вам близок по духу, или просто нравится как автор?

— У нас сейчас живёт и творит огромное количество достойнейших авторов. Того же Михаила Иосифовича Веллера я с удовольствием читаю всю жизнь, и горжусь добрыми человеческими отношениями с ним. Ещё вот недавно удивил Сергей Минаев: то, что он мне показал из ещё неизданного и даже не оконченного, явственно показывает, что на данном этапе он уверенно и окончательно формируется как удивительной глубины и тонкости писатель. Его развитие немного напоминает мне творческий путь Хэмингуэя: Хэмингуэй-то поначалу писал вообще никак, похуже Минаева точно, Минаев как раз всегда был весьма острым публицистом, частенько попадая своими текстами в самый срез общества, и как об авторе о нём заговорили уже очень давно. А Хэмингуэй просто пописывал статейки и мечтал стать писателем. Но объединяет их одно: труд. Постоянный колоссальный труд. Только это может привести автора к успеху, если он не гениален от рождения.

В целом современная наша литература не то чтобы плоха. Проблемы её даже не столько и не только в качестве, а в какой-то тотальной вторичности. Вот, к примеру, не очень понятно — зачем лично мне читать Санаева, если есть Эрве Базен? Разве что из любопытства. Таких примеров масса. Но, с другой стороны, пусть лучше аудитория, которая Базена никогда не прочтёт, покупает довольно неплохие книжки Санаева, а не какую-нибудь совсем уж омерзительную, бессмысленную порнографию уровня Оксаны Робски.

— Пушкин, Гоголь, Достоевский и Чехов — будут ли они, по-Вашему, актуальны всегда? Почему?

— Разумеется, будут. Потому что они написали великим языком о великих и непреходящих ценностях. Это масштабные личности, эталонные писатели и эталонные носители эталонного русского языка. Такого больше не повторить. Это — известная всему миру русская классика, косвенной принадлежностью к которой я буду гордиться всю жизнь.

— Писатель — это профессия, требующая большой эрудиции и знаний. Какие «университеты» прошли Вы?

— С высшим образованием у меня не сложилось. Окончание средней школы пришлось у меня на 1992 год, когда моя родина развалилась на части и «ухнула» в долгое безвременье. А безвременье в Каракумах — это вдвойне страшно. Поэтому я уехал в Москву, где около года жил по вокзалам, и скоро вполне закономерно загремел по мелочи на пару лет в тюрьму. О чём, надо отметить, ничуть не жалею, и уж точно не стыжусь этого: тогда вся страна была поставлена в условия первобытного выживания, и выживали люди любой ценой, и удалось это не всем; не говоря уж о том, что тюрьма для меня оказалась одним из лучших университетов в жизни. Впоследствии я поступил на юридический факультет одной из московских академий, но не проучился и двух семестров: очень быстро пришло твёрдое понимание, что никакой я не юрист и никогда им не стану. Поэтому я просто ушёл оттуда, и даже документов не забрал. О чём до сих пор ни минуты не жалею. Но, конечно, таких «университетов» и врагу не пожелаешь. Вытащили же меня с этого дна наблюдательность, умение делать выводы и разбираться в людях и, разумеется, долгий и упорный труд.

— Существует мнение, что на сегодняшний день «всё уже написано». Согласны ли Вы с этим?

— Это неправда. Напротив, написано ещё далеко не всё, и так будет всегда. Мир не стоит на месте, и каждому поколению совершенно необходимы свои собственные писатели.

— Как бы Вы посоветовали выживать тем, кто не умеет или не хочет писать «коммерческие» книги? Что на сегодняшний день наиболее целесообразно для писателя — ориентироваться на «конвертируемость» его произведения в сценарий или продолжать работать по принципу «каждый пишет, как он дышит»?

— Писать всегда следует так, как ты дышишь, иначе ты не писатель, а конъюнктурщик или графоман. Нынче с донесением творчества до аудитории вообще нет никаких проблем, потому что есть Интернет. Написал — выложил. Если ты видишь, что у тебя есть своя аудитория, то либо иди в издательство, либо размести свои книги на AppStore, сейчас это проще простого. Если тебя не читают или не покупают, значит, твоё творчество никому не интересно. Увы.

— Ваша общественно-политическая деятельность — она как-то отразилась на творческой жизни? Если, можно, где Вы последнее время живёте — в Москве или за рубежом? 

— Нет, моя общественная деятельность никак на творчестве не отражается: она факультативна и безвозмездна, и уделяю я ей столько времени, сколько получится. А живу я в Москве, за рубеж выезжаю просто развеяться и отдохнуть. Недавно, к примеру, был в парижском «Кафе де флор», где в своё время пили великие писатели нескольких поколений. Атмосферность этого места невозможно передать словами!

— И — что Вы читаете в настоящий момент?

Сейчас перечитываю поэтические подборки своих друзей — великолепных поэтов Никиты Замеховского, Рустема Самигуллина и Александра «Штирлица» Аронова. Всё они выложены на литературном сайте «Литпром.ру», где я много лет являлся главным редактором.

 Беседовала Елена СЕРЕБРЯКОВА

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Видео на «Пиши-Читай»

В Петербурге с третьей попытки установили памятник Сергею Довлатову

В Петербурге с третьей попытки установили памятник Сергею Довлатову

До этого презентованный общественности монумент пришлось демонтировать для доделки.

Популярные писатели вернули моду на устное чтение (ВИДЕО)

Популярные писатели вернули моду на устное чтение (ВИДЕО)

В «Гоголь-центре» завершился 21-й сезон «БеспринцЫпных чтений». Этот проект — один из самых странных на…

Певец Алекс Дэй благодаря Гарри Поттеру сам стал немножечко магом

Певец Алекс Дэй благодаря Гарри Поттеру сам стал немножечко магом

Рэпер из Британии прославился тем, что в одной песне использовал практически все заклинания из саги…

Яндекс.Метрика