Окончание войны

«Гомер и Лэнгли» – последний роман Эдгара Л. Доктороу, написанный в 2009 году. По странному совпадению выход книги на русском языке почти совпал с датой смерти знаменитого писателя – он умер 21 июля этого года. Таким образом роман стал последним во всех смыслах слова. Тем сложнее и интереснее разглядывать его сложную многогранную символику – взяв за основу историю братьев Кольер, нашумевшую в 1947 году, когда в заваленном мусором доме были обнаружены их трупы, писатель по сути рассказывает историю Америки первой половины ХХ века.

Доктороу дарит опустившимся старикам Кольер новую жизнь и яркие биографии. Лэнгли попадает под газовую атаку в годы Первой мировой войны, Гомер, несмотря на слепоту, оказывается талантливым пианистом. «Синдрому Плюшкина», ставшему причиной дурной славы братьев и в итоге их смерти, Доктороу находит внятное объяснение: побывавший в жерле бессмысленно жестокой, никому не нужной войны Лэнгли пытается найти способ что-то сделать с этой действительностью – изобретает разные прожекты и идеи, однако лишён главного, что могло бы придать его жизни смысл: веры в человека. «Война в его сознании была всего лишь очевиднейшей приметой пагубной неполноценности человеческого рода», однако при этом Лэнгли чувствовал, что «не существует такой вещи, как окончание войны». Поэтому все теории и планы по изменению человеческой жизни не могли иметь ни завершения, ни даже собственно начала. Это были не более чем попытки найти себе применение в жизни, которая отвергает тебя, если ты не следуешь общепринятым правилам. Лэнгли скупает и читает все выходящие газеты с целью однажды выпустить единственную универсальную газету на все времена, потому что новости всегда одинаковы, меняются лишь имена и даты. «Коллекционирует» вещи: велосипеды, швейные и печатные машинки, телевизоры, рояли и бог знает что ещё, находя в этих предметах ту опору, которую не может найти в людях. Что касается Гомера, который в молодости находил даже особенность и очарование в своей слепоте, нравился женщинам и выглядел за роялем романтично, как молодой Ференц Лист, то первое же столкновение с реальностью развеивает эту иллюзию. Он понимает, что в слепоте нет ничего замечательного. Он ущербен, для него нет надежды «ни на какую – даже по самым скромным меркам – нормальную жизнь работающего человека, мужа и отца». Постепенно братья теряют близких – родителей, прислугу, друзей, отказываются от благ цивилизации – телефона, электричества, водоснабжения. Так же постепенно они теряют молодость и человеческий облик, а вместе со всем этим желание и возможность продолжать быть членами общества.

Переворачивая с ног на голову анекдотичную городскую страшилку о братьях-отшельниках, погибших под горами собственного мусора, Доктороу рассказывает их историю не как историю безумцев, а напротив – как историю людей, пытающихся находить или изобретать ценности, на которые можно опереться в мире, сходящем с ума. Именно поэтому рассказ идёт от первого лица – от имени слепого, а к концу жизни и глухого Гомера, которому в итоге остаются только слова. Он набирает их на печатной машинке со шрифтом Брайля, рассказывая всю их странную, перевёрнутую жизнь – по совету некой случайной приятельницы Жаклин, последнего постороннего человека, сумевшего стать для него дорогим: «В словах есть музыка, и если вы музыкант, вам надо их записывать, чтобы слышать».

Важный мотив романа – война. Как реальные войны, с которыми соприкасаются братья – две мировые и Вьетнамская, так и метафизические, которые они ведут с миром вокруг них. Представителями «вражеской» стороны во втором случае выступают юристы, коммунальщики, полицейские и другие общественные служащие, пытающиеся привести странных братьев к некоему общему знаменателю. Гомер рассказывает о сильном потрясении, которое испытал, когда понял то, о чём давно знал его брат, – война никогда не заканчивается: «Пока шла война, я как-то привык чувствовать, что жизнь моя не пуста, наполнена хотя бы ожиданием будущего. Увы, с наступлением мира я обнаружил, что никакого будущего нет, и уж определённо – такого, какое хоть как-то отличалось бы от прошлого».

Доктороу не только наполняет смыслом, казалось бы, совершенно бессмысленное существование стариков Кольер, превративших свой дом в помойку, а жизнь – в пугающее посмешище, но и делает их героями двадцатого века, людьми, которые уловили, поняли нечто важное об этом времени – пока другие были заняты войнами и обустройством своей жизни. Даже тот способ, которым братья накапливают вещи, и причина, по которой они это делают – вызов обществу потребления, переживающему расцвет с послевоенных времён, обществу тоже очень вещному и накопительному (недаром одна из важных линий книги – общение братьев с хиппи, с которыми они быстро нашли общий язык). Гомер и Лэнгли здесь – перевёртыши, уродливое отражение современного им Нью-Йорка. И они же – протест и воплощённый ужас от той жизни, которую проживают беспечные обыватели, не замечая ни пустоты, ни темноты собственного бытия. Не зря в тот момент, когда братья окончательно порывают какие-либо связи с внешним миром, Гомер начинает опасаться, что после смерти не останется никого, кто мог бы рассказать их историю: «Мы с братом сходили на нет, и он, лишённый лёгких и полубезумный, понимал это лучше меня. Каждый наш акт противоборства и опоры на собственные силы, каждый образец нашей изобретательности и решительного выражения наших принципов служил нашему разрушению».

Многогранность этой книги поражает. Это и рассказ о бесславном конце славного американского семейства с долгой историей, и попытка философски осмыслить события первой половины ХХ века, и горький смех над собой и над своими героями, и повод поговорить о вопросах душевного и кровного родства, об отупляющем воздействии телевидения, о респектабельном обществе потребления, о вдохновляющем страхе перед смертью и изнуряющем страхе перед жизнью, мешающем жить. Доктороу поднимает и вопрос, которым мы мало задаёмся в быту: что такое дом, чувство дома? Перемены, происходящие с домом, не менее важны, чем перемены, изменяющие до неузнаваемости его обитателей.

Незадолго до смерти Гомер оглядывается назад, в прошлое, вспоминая «блистательные, с огромным количеством свечей, званые обеды наших родителей», и его пугает вакуум, в котором они с братом оказались по доброй воле, отказавшись от всей той важной мишуры, что отвлекает человека от «пустого бесконечного разума», от «осознания, которое неисцелимо осознаёт самое себя», от того, что философы называют безотчётным ужасом перед бытием. Упав на самое дно, братья Кольер поднимаются на недостижимую для многих высоту духа. Выводы делать не хочется – да писатель их и не делает. Лишь подкидывает читателю пищу для долгих размышлений.

Дарья ЛЕБЕДЕВА